Борис Инфантьев 

Политический анекдот –
мощный фактор интеграции

 

        Как это не парадоксально, политический анекдот (мы в эту категорию включаем и анекдоты о соседствующих национальностях), особенно затрагивающий в той или иной степени межнациональные контакты,          в определенных условиях становится мощным фактором уравновешения, умиротворения межнациональных отношений, которые не всегда выливаются в такие формы и проявления, которые соответствуют идеальным формам мирного существования.
        За 50 лет наблюдений за этим феноменом накопилось в сознании автора этих строк довольно солидное количество политических анекдотов, порожденных контактами русских и латышей, из которых приводим здесь такие, какие могут быть воспроизведены письменно и печатно.
        Анекдоты про Карлиса Ульманиса (их мы приводим дальше) свидетельствуют скорее о положительном, нежели резко отрицательном отношении создателя и рассказчика анекдота к предмету анекдота. Осмеянию (или легкому подтруниванию) подвергались отдельные черты политического деятеля (разогнавшего тунеядцев-депутатов сейма и наведшего порядок в управлении государством), не соблюдавшего предрассудки «демократии», предполагающие очковтирательство и всеобщий обман всех тех, кто не пробрался (обычно обманом) к политическому пирогу. К таким анекдотам относятся краткие, как бы вскользь брошенные замечания, каламбуры, такие как превращение почетной ученой степени, присвоенной Вождю – «доктор гонорис кауза» в насмешливое «доктор гуморис кауза». Или превращение имени Карла Ульманиса и сопровождающего его непрестанно упоминанием о 15 мая по примеру часто используемых в скандинавском титулотворчестве сочетаний имени правителя с последовательностью занимаемого им престола, таким образом: «Карл Май Пятнадцатый». Этот анекдот мне был рассказан по-немецки и звучал соответственным образом.
        В анекдотах про Ульманиса обращается внимание на чрезмерное увлечение Вождем различными внешними проявлениями латышского патриотизма, о чем наиболее эффектно рассказывается в анекдоте о посещении им сумасшедшего дома: «Ульманис приехал в сумасшедший дом, произнес большую речь, велел петь «Лай лиго лепна дзиесма!» («Пусть звучит гордая песнь!») Сумасшедшие поют, врачи молчат. Ульманис: – Почему вы не поете? – Мы же не сумасшедшие!»
        Однако типичный для Ульманиса, весьма безобидный анекдот, запечатлен в сопоставительном рассказе о нем и других вождях тех лет:
        «Гитлер, Муссолини, Ульманис оказались на тонущем корабле. Гитлер высоко держит поднятую руку – «Пока не утону!» Муссолини без передышки говорит и тоже тонет. Ульманис манипулирует руками (показывает, как это делается) и произносит стишок: «Касс дар Дарбу, тас дар Дарбу!» («Кто делает работу, тот делает работу!»)
        Второй анекдот, в котором по адресу делается некоторый упрек о его делах, которые критиковались в Европе:
        «Гитлер, Муссолини, Ульманис умерли. Просятся у Бога отпустить на один день на Землю: у Муссолини в Италии одно болото не осушено, у Гитлера один еврей в Берлине не убит, у Ульманиса один дом в Риге не снесен» (имеется в виду снос части старого города).
        Оба анекдота бытовали среди латышей, в отличие от первых двух.
        С именем Ульманиса сочетались и анекдоты о памятнике Свободы, записанные от русских, даже в стихотворной форме:
Фигура шведская, звезда советская, cама зеленая – не крокодил.
        «Почему надпись «Дзимтене ун Бривиба» («Родина и Свобода») на памятнике Свободы? – Потому что там они погребены».
        «Почему Мильда смотрит на Известковую улицу? – Потому что сама оттуда». На Известковой улице практиковали девицы легкого поведения. Мильда же - имя самой высшей леди в Латвии – жены Маргера Скуеникса, по слухам не особенно целомудренная.
        Анекдототворчество и русских, и латышей Латвии, как нам удалось выяснить на Вечере политических анекдотов в Оккупационном музее в марте 2006 года, все же в основном вертится вокруг тех же русских анекдотов о чукчах, Ереванском радио, Чапаеве и Аньке, которые заслоняют собой даже Хрущева с Булганиным. Заслоняют Брежнева, не говоря уже о Ленине и Сталине, которые постепенно, по крайней мере в латышской среде, начинают понемногу забываться, оставшись несобранными и неопубликованными. К сожалению, многие (может быть даже большинство) анекдотов о Хрущеве, Булганине, Фурцевой настолько неприличны, что не поддаются даже фиксации на бумаге. Но и выдерживающих цензуру все же достаточно, чтобы говорить о почти неиссякаемом (пока!) фольклорном источнике.
        В контексте наших проблем межнациональных контактов политические анекдоты можно разделить на «межнациональные» и «национально-русские», хотя и первые, и вторые с успехом рассказываются (а может быть и сочиняются?) как русскими, так и латышами. При современном владении латышами русского языка авторство не всегда точно можно установить. Наиболее характерными анекдотами первой группы о советских правителях в их отношениях к Латвии, – это анекдоты про Хрущева и Арвида Пельше:
        «У Хрущева заболел живот. Рентген показал: там какое-то постороннее тело. Вырезали… Подгорного, которого только что съел Хрущев. Но боли не унимаются. Оказалось, там еще что-то. Посмотрели и вытащили… Арвида Пельше. Хрущев на него покосился… «Я его не глотал!» – «Так он сам влез через задний проход».
       Жаркий летний день на даче. Хрущев сытно пообедал, сон его одолевает. Вдруг откуда ни возьмись маленькая собачка начинает лизать голую хрущевскую пятку. Хрущев спросонья: «Арвид, не надо! Арвид, не надо!»
        Второй уровень – советские правители и латышский народ. Типичный пример – анекдот про Фурцеву, которая приехала в Латвию, чтобы проверить уровень идеологического сознания. Первый ее увидел петух. Он взлетел на палисадник и провозгласил во всеуслышание: «Куруз!» – «Петух на должном уровне», – сделала вывод Фурцева. Встретилась корова. Та равнодушно посмотрела на Фурцеву и промычала: «Коммуна!» – «Корова тоже на должном идеологическом уровне». Но вот овечка, маленькая, захудаленькая, она печально посмотрела на Фурцеву и проблеяла: «Бл -дь!»
        Латыши потешались над тем, как Фурцеву представят в Германии, ведь «фурцен», по-немецки, “мочиться”.
        В какой мере в Латвии распространены анекдоты, в которых cоветские представители непосредственно не связаны с Латвией, предстоит выяснить исследователям. Далее следует цикл анекдотов, функционировавших среди русского населения Латвии.
        Цикл «Хрущев и Булганин». «Хрущев и Булганин на международной конференции. Видят: при входе участники конференции дают швейцару чаевые: золотые, франки, фунты, доллары. Они размашистым жестом кидают швейцару бумажный рубль. От золотых монет различный звон в зависимости от величины. Рубль ложится беззвучно. Но когда швейцар нагибается, чтобы поднять бумажку, он издает звук весьма непристойный в приличном обществе. Швейцар: «Какие деньги, такой звук».
        «Хрущев заметил, что иностранным государственным деятелям после их выступления преподносят цветы. Но оказалось, что все цветы раскуплены. Ничего другого не остается, как нарвать растущую вдоль канавы крапиву. Поднесение такого букета вызывает всеобщий хохот. Но Хрущев хладнокровен: «Чего смеетесь? Я на ваш букет свой х. положил. А вы положите на мой букет».
        «Хрущев и Булганин, посещая Индию, решили побывать и в публичном доме. Роскошь их удивила: всюду шелк, бархат, золото, бриллианты… Вина, изысканные яства. Девушки… Но что это все будет стоить? Обеспокоенно ждут предъявления счета. Но при выходе вместо огромной платы каждый получил гонорар в 40 000 рупий каждому. Это обоим понравилось, и они решили на следующий день снова посетить заведение. Все повторилось также, однако выплачено было по 40 рупий. На вопрос, почему сегодня в 1000 раз меньше, ответ гласил: «Вчера ваши кабинеты транслировались по всеиндийской телевизионной компании, сегодня же только по городу Дели».
        Возвратившись в Россию, Хрущев решил завести такие же шикарные заведения в России. Построили роскошные здания, набрали редкостных напитков и яств. Только не могут уговорить Рабиновича стать директором нового предприятия. – В чем дело? – «Посудите сами, – говорит Рабинович. Начинается посевная кампания, треть девушек вы угоните на посевную, треть на уборку урожая, треть на картошку. А ведь клиенты идут. Вы же сами меня вызовете в Райком и скажете: «Ложись, Рабинович, а план выполняй!»
        Все же заведение открыли. В первый день очередь стояла в два километра, во второй день в три раза меньше, а на третий день уже никого и не было. Опять вызвали Рабиновича в Райком. – В чем дело? «В толк не возьму! Все как в Индии: шелк, бархат, золото, бриллианты. Изысканные напитки и яства. Девушки первосортные – комсомолки ленинского призыва…»
        Русские люди Хрущева и Булганина соотносят и с межнациональной тематикой: …Булганин и Хрущев, закрывайте очи,Русские на целину, а евреи в Сочи.
        Имя Брежнева в анекдотах уже порядком поистерлось, все же кое-что еще в быту русских сохранилось. В свое время высмеивалось желание Брежнева стать великим писателем, повествующим о знаменательном эпизоде какого-то совсем неприметного сражения в куда менее значимом событии всей Второй мировой войны.
        «Когда Брежневу льстецы стремились присвоить различные лестные наименования, он проявлял максимум скромности: «Называйте меня попросту Ильичем».
        «При Брежневе выяснили, кому стало лучше на Руси?
        Космонавту Юрке, да буфетчице Нюрке,
        И Леониду Брежневу, а мы живем по-прежнему».
        Весьма добродушная песенка:
        «Добрый дядя Бармалей, он залез на Мавзолей.
        Он густые брови носит, тридцать букв не произносит».
        Остроумен анекдот про всех вождей:
         «Маркс утверждал, что построить коммунизм можно только во всем мире одновременно. Ленин – и в одной стране. Хрущев сделал новое открытие в теории коммунизма: его можно построить и в одном городе (Москве). Брежнев пошел дальше в развитии этой гипотезы: коммунизм можно построить и в одной семье, и для одного человека».
        Тематика анекдотов о Горбачеве связана с его приверженностью к жене Раисе. О Путине анекдотов не рассказывают ни русские, ни латыши.
        Третья группа анекдотов в силу своей значимости в условиях Латвии, сочетаемая с политическим анекдотом и приравниваемыми к ним анекдотами о межнациональных контактах, огромное количество. К ним можно причислить все анекдоты о пошехонцах и в наше время – чукчах, Ереванском радио и евреях. Остановимся прежде всего и главным образом на анекдотах о взаимоотношениях русских и латышей.
        Среди русских Латвии популярен следующий весьма остроумный анекдот:
         «На открытии Воссовской балалайки (это наименование моста знают и латыши, а русские Восса называют ласкательным словом «наша вошь»), появился один американец. «У нас, американцев, – сказал он, – существует такой обычай: когда открывают новый мост, каждый бросает в реку самое любимое, что у него есть. Вот мое бриллиантовое кольцо в 20 миллионов долларов. Его я бросаю в Двину». Русский: «У нас в России тоже соблюдалось это правило, и мы всегда в реку бросаем наше самое дорогое. Вот мой партбилет. Его я бросаю в Двину». Латыш всегда русскому подражает. Он говорит: «Вот что самое любимое для латыша, так это его друг – русский!» Хватает русского и бросает его в Двину».
        «Ночь в купе поезда Рига-Ленинград, один пассажир поинтересовался, по какой теперь территории мы проезжаем». Один ловкий парень: «Сейчас узнаем!» Высовывает руку и говорит: «Мы едем по Латвии». Через несколько часов: «А теперь мы едем по Эстонии». И еще через несколько часов: «А теперь мы подъезжаем к Ленинграду». – «Как же это вам удавалось выяснить?» – «Очень просто: в первый раз, когда я высунул руку, ее мне облизали, второй раз на нее плюнули, в третий раз сняли часы».
        Вариант широко известных анекдотов типа «Как поступают представители разных наций в сходных условиях?» «На необитаемом острове». «После кораблекрушения на необитаемом острове представители разных национальностей в такой комбинации: двое мужчин и одна женщина. Испанцы вступают в единоборство и победитель берет себе женщину. Азербайджанцы (или армяне) женщину убивают, и сами вступают в половые связи. Русские становятся в очередь, а латыши ждут директив из Москвы. В то время один еврей берет себе еврейку, другой латышку. Еврей всегда находит наиболее верный путь».
        Особую группу представляют анекдоты о памятниках и улицах города Риги.
        О памятниках. «Райнис задумчиво сидит на Эспланаде: «Боже мой! Боже мой! Сколько здесь русских. Куда мы их денем?» Стучка на Дворцовой площади тычет пальцем в землю: «В землю загоним! В землю загоним!»
        О переименовании улиц. «Киров женился на Елизавете, разведенной фон Плеттенберг, Маркс женился на Марии, а Чак взял в жены Марию. Только Энгельс остался один. Стоит, бедняжка, у столба и скорбит. Его успокаивает Ленин: «Не печалься! У нас еще Мильда в резерве».
        Что касается анекдотов русских и латышей только о своем соседе, без высмеивания самих фактов их существования, то тут картинка совершенно иная у русских, чем у латышей. Русских анекдотов о латышах нет, если мы неотъемлемой составной частью анекдотов считаем злостное высмеивание… Разве что в частушке: Ехал Ленин на козе, Троцкий на собаке. Латыши – дураки, думали: казаки.
        В то же время анекдотов латышей о русских собрано и опубликовано такое количество, что можно уже говорить об их циклизации.
        Кстати сказать, самое уязвимое место и русских солдат, и купцов (офень, и даже духовенства – это плохой латышский язык, приводящий к различного рода смешным ситуациям. Немало анекдотов, в которых латыши же высмеивают своих соотечественников, пытающихся неверно говорить по-русски. Из неопубликованных анекдотов моего фонда:
        «Старая латышка жалуется капитану, что его солдат испортил ее дочку: «Твой криевс мою дочку записа!»
        Особенно выделяется цикл анекдотов об учителях-обрусителях, о самом «прямом» методе преподавания русского языка, который приводил к самым разным недопониманиям.
        И наконец: тема о почитании икон, которая в латыше-лютеранине всегда вызывает неодобрение.
        Опубликованная в этой статье небольшая подборка анекдотов частично отражает процессы интеграции латышской и русской общины в пространстве устного народного творчества. Смех объединяет русских и латышей в одно целое вне зависимости от социальных, национальных, классовых различий. Таким образом, политический анекдот является мощным средством интеграции разных социальных слоев в латвийское общество.