Дмитрий Мацнев

Гуманитарная культура
или к вопросу о равноправии иллюзий

Равенство, брат, исключает братство.
В этом следует разобраться.
Рабство всегда порождает рабство.
Даже с помощью революций.
Капиталист развел коммунистов.
Коммунисты превратились в министров.
Последние плодят морфинистов.
Почитайте, что пишет Луций.

И. Бродский. Речь о пролитом молоке

Каждый попадает в ловушку по своему размеру
Если ты случайно попал в капкан для слонов,
то не думай, что ты на свободе.

Из кн. А. М. Пятигорского
«Рассказы и сны»

      

      Культура и человеческая жизнь – явления одного порядка: и та и другая есть иллюзия, кажимость, сон, воображение, то есть в равной степени содержат в себе смысл своего зависимого и небеспричинного существования. Однако это не означает, что явления культуры, также как и явления человеческой жизни, происходят «не по настоящему», не всерьез, т.е. только в ментальных образах, которые в голове.
      Совсем наоборот! Все «битвы за водокачку» – совершенно настоящие, и убивают на них тоже взаправду, а не воображаемо, у себя в голове. Великое предположение феноменологии и Гуссерля в том и состоит, что человек, верящий в Посейдона или крылатого коня, верит не в ментальный образ Посейдона или крылатого коня у себя в голове, а наоборот – в то, что это существует за пределами его самого. Одно дело верить в существование идеи Посейдона – мы вполне можем быть убеждены в существовании такого ментального предмета, и совсем другое дело верить в Посейдона. Возьмем, к примеру, англичанина Джона, который думает, что «по улицам российских городов бродят медведи и пугают прохожих». Наш Джон убежден не в том, что имеет ментальный образ прогуливающихся медведей в своей голове, а в том, что это происходит на самом деле и за пределами его головы, и соответственным образом действует и ведет себя. Тогда получается, что «прогуливающиеся по улицам медведи» есть не факт Сознания Джона, а факт общественной жизни. Правда, не очень вдумчивый и очень самоуверенный человек может возразить нам, что он, находясь во «внешней позиции», может утверждать, что «на самом деле, мы знаем, что медведи, бродящие по улицам российских городов, существуют только в голове у Джона как ментальный образ».
      Но где тогда существует само это утверждение нашего самоуверенного оппонента? В его сознании, с его претензией на внешнюю позицию, или, на самом деле, как фиксация факта? «Конечно, как фиксация реального факта, ведь у меня же внешняя позиция»! – скажет наш оппонент. Но где же тогда справедливость, и за что дискриминируют англичан в лице Джона?
      Представление о «прогуливающихся по улицам медведях» – это значит, ментальный образ, существующий только в голове у дискриминируемого Джона, а утверждение нашего самоуверенного оппонента о том, что он «занял внешнюю позицию, из которой видно, что утверждение Джона наличествует только у него в голове» – это фиксация реального факта?!
Лично я за равноправие иллюзий, кажимостей, снов, представлений, смыслов и прочих виртуальностей. Иллюзия «внешней позиции» ничуть не лучше (и не хуже), представления о медведях, шатающихся по улицам российских городов.
      Еще хуже, если в поле зрения «внешней позиции» попадает история. «Как же так, господа? – рассуждает наш оппонент, – ведь и древние греки жили и суетились в своих иллюзиях, и аборигены Австралии, и эскимосы, и даже древние русичи! Нельзя же их всех ставить на одну полку, а надо проранжировать и равняться на тех, кто на вершине или близко к ней, а не на тех, кто внизу». И тогда выстраивается очередная воображаемая (но от этого не менее реальная) пирамида, в которой древние греки вместе с римлянами делят пьедестал; те, кто на них равняется и почитает, следуют в этой пирамиде этажом ниже; а остальные расставлены в зависимости от числа иллюзий, которые они разделяли с античностью: государственность, образование, ремесла, искусство, логос, геометрия и т.д.
      Более того, указанная пирамида не просто мыслится и воображается, но становится проектом (в т.ч. моделью), в соответствии с которым происходит переструктурирование мира и общества.
      Я считаю, что с утверждения равноправия и равнозначимости иллюзий (читай: культур) как в историческом времени (античность, средневековье, новое время и т.д.), так и в национально-географическом измерении: греки, англичане, эскимосы, русские и т.д. и начинается проблематика гуманитарной культуры вообще. Предполагается, что не только любая этническая культура, но и любой индивидуальный, на первый взгляд, бред, сон, иллюзия, содержат такие глубины, которые никаким мудрецам с их «внешней позицией» и не снились.
      Однако главный парадокс гуманитарной культуры состоит в другом – утверждая равнозначимость иллюзий-культур, с одной стороны, невозможно допустить (а тем более осуществить) существования такого единого пространства-мира, в котором эта равнозначность была бы возможной, с другой стороны (см., например, эпиграф к статье).
      С одной стороны, любая культура, контркультура, субкультура (в том числе и       люмпенизированная) достойна не только внимательного и вежливого обращения, но и крайне интересна для понимания (если, конечно, ты способен на это понимание). А с другой стороны, принципиально невозможно ни вообразить, ни, тем более, построить такое единое пространство-мир, в котором эти многие культуры могли бы не то, что говорить и понимать друг друга, а хотя бы сосуществовать.
      Любая попытка построения такого единого пространства будет означать редуцирование (сведение) многих иллюзий-культур к одной из них. Одна из этих иллюзий-культур обязательно начнет «строить» все остальные. Хотя один мой приятель по имени Семен Зайчик считает: то, что невозможно в мышлении и деятельности, возможно в пространстве понимания...