«Русский мир и Латвия: культурная люмпенизация или гуманитарная культура?»

15 июня 2007 года

  Борис Аврамец
проф. доктор искусствоведения, музыковед

 

     Какое место занимает русская музыка в культурной жизни Латвии? Здесь надо выделить отношение и русскоговорящих и нерусскоговорящих. Это одна часть ситуации. Другая часть ситуации – в какой мере русские традиции сохраняются, насколько они влиятельны в нынешнем нашем музыкальном образовании. И третье это – вклад русских в нашу современную музыкальную культуру Латвии.
     Что касается образования. Во-первых, образование это очень большая комплексная система, в ней много аспектов и много уровней. Начнем с профессионального образования. Оно тоже многоступенчатое. Здесь перво-наперво, что до сих пор сохраняет колоссальное значение. То что вся эта система складывалась во многом либо в царские времена, когда вообще в Латвии не было музыкального ВУЗа и тогда, практически, все ведущие композиторы учились в России, в первую очередь в Петербурге сохранялись связи с русскими в независимой Латвии уже, когда здесь была консерватория, как известно ее возглавлял Язеп Витолс. Кроме этого он очень много лет прожил в Петербурге, там окончил консерваторию, там и работал, там и преподавал и сохранял контакты, конечно с русскими. В позднейшие времена, это уже другое поколение, был такой замечательный человек – Николай Ванадзиньш. Он прожил очень долгую жизнь и известен прежде всего как органист и преподаватель в консерватории. Он в свое время успел до революции стать первым преподавателем органа в Петербургской консерватории и он продолжал дружить с таким замечательным композитором как Александр Глазунов. Мне посчастливилось однажды быть в гостях у Н. Ванадзиньша еще в начале 70-х гг. и в квартире мы пили чай, а рядом были фотографии с подписью Глазунова и т.д. Об этом помнят очень многие профессиональные музыканты. Я даже про себя могу сказать почти с гордостью – я все семь лет учился в  музыкальной школе при Латвийской консерватории по классу скрипки у профессора Израила Абрамиса. Он нередко напоминал, что он учился у профессора Санкт-Петербургской консерватории Меца, который в свое время учился у великого Ауэра и тем самым фактически являлся продолжателем академической традиции Санкт-Петербургской музыкальной школы. Ведь эта прямая традиция. Таких примеров очень много. Большинство ведущих пианистов Латвии учились либо в Московской, либо Ленинградской консерваториях. Естественно это чувствуется до сих пор, до сих пор вспоминается. При том, что в первые годы Атмоды, Независимости у известной части латышского общества совершенно сознательно происходила переориентация на Запад. В сфере профессиональных латвийских музыкантов все совсем нет так однозначно. Сохраняются связи. Правда, горазда меньше едут учиться в Россию, потому что для России мы стали иностранцами, потому что в России «дерут» огромные деньги за обучение. Если, скажем, для актеров создали специальную программу – «Табаковская группа», то с музыкантами все гораздо сложнее. Когда я активно занимался общественной работой в фонде «Сороса», нам несколько раз давали стипендии, в том числе и для учебы в России. Все-таки, это не было преобладающей тенденцией. Однако традиция не прерывалась.
     Яркий пример тому, талантливейший молодой дирижер, главный дирижер Национальной оперы Андрис Нельсонс. Он же заканчивал школу консерватории как трубач. Плюс он и пел. А когда он начал заниматься дирижированием, все он получал из Петербурга. Учился у не слишком у нас известного, но прекрасного профессионала и замечательного педагога Т. Титова. Интересно, дирижер Большого театра, а ведет класс в Петербургской консерватории. И Андрис туда несколько лет ездил и я с ним, также с его мамой говорил и всегда подчеркивал, как Андрису повезло. Он в состоянии выдерживать огромные нагрузки. То есть вот это великая традиция в русской классической музыке, в первую очередь в исполнении классической музыки, она в Латвии присутствует, она у нас жива.
     Если теперь говорить о более низкой ступени профессионального музыкального образования, то и по сей день большую часть педагогического репертуара и будущих  пианистов, и скрипачей, и виолончелистов составляют композиции русских и советских композиторов. Это и школа игры, методические пособия. В библиотеке большая часть фондов то, что было в советское время. Система музыкального образования во многом предопределяет успехи и обеспечивает приоритетные позиции наших музыкантов.
        Что касается музыки в общеобразовательных школах, то здесь все намного сложнее. Тут как раз, многое то что было в советское время было косным. Сейчас многое меняется к лучшему, ориентируясь на то, что существует в Англии, Соединенных Штатах, Скандинавии или скажем в Германии.
     Теперь то, что касается собственно русской музыки.
     Начнем с музыки светской, звучащей в концертах. Здесь были всякие колебания, вполне объяснимые. В первые годы Независимости у нас не очень охотно звучали советские композиторы. Но очень быстро страсти поутихли и сейчас однозначная тенденция – из года в год и в опере ставятся, будь то П.И. Чайковского или  Катерина Измайлова («Леди Магбет Мценского уезда») Дмитрия Шостаковича. Причем ставится на новый лад, но совершенно очевидно, что это не из конъюнктурных соображений. Хотя, конечно, такой расчет присутствует. Так это всегда было и сейчас сохраняется... все-таки во всем мире доверие максимальное к кому-то исполнению должно быть. Французская музыка весьма специфична, особенно оперы. Вот если французы привозят оперы, то высокого уровня, режиссеры, певцы наверняка будут лучше, если то же самое сделают немцы или англичане. Так же русский репертуар русские исполняют. А поскольку Латвия была частью большой Империи, в которой доминировала русская культура, то если нечто привозят из Латвии, то к этому репертуару априори есть доверие, т.к. русская традиция не утеряна.
     Особый вопрос о публике. Об этом стоит говорить отдельно. Потому что, скажем, на концертах Хора латвийского радио... Хор мирового класса, года четыре назад на феноменальной программе, целиком посвященной музыке Альфреда Шнитке, на котором пели на русском и на церковнославянском языке состоявшейся в Реформатской церкви г. Риги, присутствовало не более 10 процентов русских. Публика – это особая больная тема, которая меня очень сильно беспокоит. Что происходит с нашей музыкальной жизнью? Еще в советские времена в 60-е, в 80-е гг. концерты прекрасно посещались. Тогда две третьих, четыре пятых слушателей было русских, больше половины из которых были евреи. Евреи уехали из Латвии и почти вся русская интеллигенция старшего поколения либо вымерла, либо совсем стала нищей и не может себе позволить ходить на концерты. И на концерты стали ходить латыши, гораздо больше, чем ходили раньше. Если на классический концерт приходят русские, то здесь причины достаточно примитивные. Во-первых, срабатывает до сих пор реклама. Например, по телевидению рекламировали Владимира Спивакова со своими виртуозами Москвы и др. И сейчас они приезжают и откровенно халтурят, и вот богатенькие люди платят большие деньги и приходят на концерты. А если же просто серьезный концерт и играют русские музыканты, то та же самая публика в упор такие концерты не видит и не посещает их. Приходится с большой печалью констатировать, что для очень большой части русского населения серьезная классическая музыка просто не существует. У публики нет ни привычки, ни внутренней потребности слушать классическую музыку. Для большей части эта музыка перестала быть ценностью, ее не слушают даже ради престижа. Ну, ладно модный сейчас певец контр-тенор Сергей Егерс делает концерт в большом зале оперы. Дорогие билеты, публика... т.к. престижно посещает концерты. Ситуация очень печальная. Я не знаю, что должно произойти, чтобы положение изменилось. Я знаю латышскую публику, у нее крайне редко ведущим мотивом посещения концерта – престиж... дорогой концерт и надо показать, что я его могу купить билет и посетить его. Большинство латышей приходят на концерт потому, что для них музыка составная часть их внутренней жизни, т.к. музыка – есть нечто важное. С русскими происходит что-то очень странное и это не только в музыкальной сфере проявляется. На выставки русские Латвии и в советское время плохо ходили и сейчас не ходят. Не является исключением и театр.
     Еще одна больная тема для меня, которую я хочу коснуться – это тема музыкальной критики. Худо-бедно какая-то музыкальная критика в латышской прессе существует. «Diena» исправно несет службу и откликается на происходящие события в мире музыки. Другие латышские газеты также эпизодически откликаются. Но русская пресса ничего не слышит и фактически перестала публиковать отклики. Я сам в свое время писал для «Телеграфа», а потом была живая работа в этой газете Екатерины Борщевой, которая могла серьезно писать о музыке. Теперь у "Телеграфа" другой "формат", так сказать, вообще писать о музыке не надо. Я уже не говорю о других изданиях – газете «Часе» или «Вести сегодня». В России как раз газетная серьезная музыкальная критика существует. Почему в Москве для тех же новых русских возможно писать о музыке, а почему у нас невозможно? Почему-то существует представление, что музыка балласт, что в газете мало места для таких вещей. Вот на это точно никогда не хватает места. Боюсь, маловероятно что ситуация изменится в обозримом будущем.
     Последний аспект – духовная музыка.
     С духовной русской музыкой дело обстоит совсем не так плохо. По-прежнему, некоторое оживление наблюдается в религиозной жизни. В церковь приходят талантливые молодые люди. Особенно меня радует то, что происходит у старообрядцев. Там люди серьезные. У меня, кстати, сейчас моя докторантка в музыкальной академии Витола серьезно занимается значением богослужебного пения старообрядцев Латвии. Старообрядческое пение – живая традиция. Латвия может гордиться, потому что в таком объеме старообрядческая духовная музыка нигде в мире не сохранилась.
     Хуже с музыкой современной, хотя не так безнадежно благодаря латышам подвижникам-энтузиастам. Например, Марис Сирмайс, руководитель академического хора «Латвия» в конце каждого лета устраивает фестивали духовной музыки. Так вот интересно, что в рамках фестиваля в традиции делать один концерт, посвященный биографически одному композитору. Почти все эти композиторы либо русские, либо бывшие советские композиторы.
     Среди организаторов музыкальной жизни в Латвии ситуация сейчас сложилась довольно интересная. Произошли изменения в Филармонии. Было время, когда она совсем скверно работала. Сейчас там новые люди – Гунтарс Т. человек энергичный и амбициозный и дело пошло вверх. А так последние несколько лет самые качественные, серьезные концерты классической музыки состоялись благодаря активности Инны Давыдовой и ее концертного агентства – фонда Германа Брауна. Она еврейка, русскоязычная. Активно организует концерты также Владимир Решетов – этнический русский. Так что в этой сфере – русские большая сила по-прежнему. Причем у Инны Давыдовой совершенно осознанная ориентация на Россию. Из России И. Давыдова регулярно приглашает великолепных музыкантов, будь-то оперные певцы, будь-то инструменталисты. Ее мероприятия русская публика активно посещает. Инна Давыдова умеет работать с этой публикой. В 80-х гг., когда она вела лекторий для детей с родителями. Дети выросли и продолжают Инне Давыдовой доверять.
     Несколько слов о неакадемической музыке, т.к. это то же довольно-таки существенная часть музыкальной жизни Латвии. Русский рок в Латвии востребован. Это совершенно очевидно. Но опять-таки тот же парадокс, что и с классической музыкой. На Бориса Гребенщикова, будь то в начале 90-х гг. или в последние годы идут, прежде всего, латыши. Во время его выступлений – четыре пятых зала – латыши. Может быть русским кажется, что Гребенщиков устарел и сегодня уже относится к архаике, не знаю... но среди латышей и нынешняя молодежь его с удовольствием слушает. По тому что сейчас происходит, в 2007 году, в мае – июле показывает, рок – это коммерчески выгодное дело. Прошел, по-моему концерт на огрской эстраде, где был целый ряд русских рок групп, параллельно состоялся концерт в Риге, где участвовали другие рок группы.
     Похоже обстоит дело с местными музыкантами, просто гораздо меньше русских музыкантов, чем латышских. В советское время соотношение было фифти-фифти, а сейчас по моим наблюдениям процентов 80-85 ищущих – это латыши. Есть смешанные составы. Чему я рад, что больше появляется смешанных составов.
     В сфере джаза... джаз, вообще-то, американская музыка, здесь русский компонент есть. Вот пример, замечательный джазовый гитарист Артем Кутепов. Саксофонист Денис Пашкевич – белорус, очень сильный саксофонист и композитор джазовый, прекрасный менеджер. У него международные проекты, но всеми корнями он в Латвии, безусловно.