Валдис Блузма
Рецензия на
новый сборник документов
В. Гущина о преступлениях нацистов в Латвии
Преступления нацистов и их пособников в Прибалтике (Латвия) 1941–1945 (Документы и материалы)
Рига, 2007 – 416 с.
Прежде всего следует сказать о коммерческом успехе рецензируемого издания. Новый сборник документов, подготовленный Балтийским центром исторических и социально-политических исследований (Рига, Латвия) и «Общественным союзом против неофашизма и межнациональной розни» (Таллинн, Эстония), привлек к себе внимание читающей публики и был раскуплен в течение нескольких месяцев после выхода в свет. Это в первую очередь свидетельствует о злободневности темы, которая раскрывается в опубликованных документах. В современную эпоху вопросы истории Второй мировой войны оживленно дискутируются не только в научной среде, но и в политических кругах государств постсоветского пространства – особенно тех, на территории которых разворачивались военные действия.
Демократизация общественной жизни в постсоветский период позволила пересмотреть традиционную советскую трактовку Второй мировой войны как борьбу сил света (Советский Союз) с силами тьмы (западные империалистические государства), в которой Советский Союз сумел заручиться поддержкой одного менее опасного для международного социального прогресса блока империалистических государств (Объединенные Нации во главе США и Великобритании) против другого крайне реакционного альянса тоталитарных (по коминтерновский терминологии – фашистских) империалистических государств (страны оси Берлин – Рим – Токио), в результате которой силами света была одержана всемирно-историческая победа, позволившая распространить социализм на всю Восточную Европу, а также значительную часть Азии.
В наши дни возникновение Второй мировой войны в большей мере трактуется, исходя из национальных политических интересов воюющих сторон, как они себе их представляли. Под углом этой точки зрения явственно видно стремление Германии уничтожить Версальскую систему и вернуться к границам 1914 года, а Советского Союза – ликвидировать систему мирных договоров с западными приграничными государствами с целью выхода на примерные границы Российской империи до Первой мировой войны.
Чрезмерные аппетиты руководителей Третьего рейха и безрассудство политики его вождя Адольфа Гитлера, возомнившего себя спасителем германской нации на путях установления господства арийской расы над всем миром, привели Германию к закономерному краху.
Нет ни малейших сомнений, что нацистский режим представлял огромную опасность для человечества по причине полного отрицания принципов гуманизма, вопиющего попрания основных прав человека, в первую очередь, таких как право на жизнь, право на уважение и достоинство личности. Поэтому победа сил антигитлеровской коалиции над нацистским режимом Германии и ее союзниками – безусловно является историческим подвигом, прогрессивным событием огромного нравственного значения. В эту победу ценой огромных жертв и лишений внес достойный вклад и Советский Союз, хотя установление коммунистических режимов в ряде восточноевропейских государств (Польша, Чехословакия, Венгрия, ГДР), территории, которых были заняты советскими войсками, было продиктовано не столь целями освобождения народов Европы, сколько укреплением международно-политических позиций СССР.
Рецензируемый сборник вносит свой вклад в дело переосмысления истории Второй мировой войны, поскольку документы, представленные в сборнике, предваряются обширной статьей «Преступления нацистов и их пособников и сегодняшняя Латвия», написанной составителем сборника историком Виктором Гущиным, особенно известным в Латвии исследованиями по истории его родного города – Елгавы.
Но сначала о представленных в сборнике документах. В книге опубликовано более 60 документов (официальные документы оккупационных властей, воспоминания свидетелей и потерпевших, донесения советской военной разведки о положении в оккупированной Латвии, следственные материалы Чрезвычайной республиканской комиссии, расследовавшей преступления нацистских оккупантов сразу после освобождения Латвии, и материалы процесса, состоявшегося в Риге в начале 1946 года над генералами нацистской Германии, повинными в совершении преступлений против человечности, военных преступлений на территории Латвии), которые дают представление о чудовищном характере преступлений нацистского оккупационного режима на территории Латвии, их массовом характере, крайней жестокости оккупационных властей.
В документах приводятся факты геноцида евреев и цыган Латвии в разных регионах Латвии, уничтожения душевнобольных в психиатрических больницах, жестокого обращения, пыток и расправ с советскими военнопленными, насилие и жестокость в отношении детей (например, в концлагере Саласпилс и в еврейских гетто), угон мирного населения Латвии в Германию на принудительные работы, насильственное перемещение лиц из одного региона в другой, принудительная мобилизация местного населения в так называемые «добровольные» вооруженные силы оккупантов и.т.д. Документы в основном опубликованы по географическому принципу – относящиеся к Риге, Рижскому уезду, Саласпилсскому концентрационному лагерю, городам и сельским районам четырех исторических краев – Земгале, Курземе, Латгалии и Видземе, а также к деятельности латышских военных и охранных, карательных формирований, созданных оккупационными властями не только на территории Латвии, но и на территории России и Белоруссии и в завершении представлены материалы Рижского процесса над германскими генералами, обвиняемых в совершении международных преступлений в Прибалтике, состоявшегося в начале 1946 года.
Большая часть документов, представленных в сборнике, была опубликована ранее, но в разных изданиях, напечатанных в Латвии, России, Израиле, часть документов из Государственного исторического архива Латвии, Государственного архива Российской Федерации и Музея евреев Латвии впервые вводится в научный оборот.
Наряду с впечатляющими документами (эмоционально насыщенными свидетельствами жертв и очевидцев гитлеровских преступлений), встречаются в этой публикации и такие, в которых не вполне корректно отражаются реальные факты. Так, в сообщении Чрезвычайной Государственной комиссии 1945 года утверждается, что «немецкие захватчики стали восстанавливать помещичьи и кулацкие хозяйства, заселять Латвию людьми «только немецкой, герман-ской крови»». Далее в документе сообщается, что «более 75 тысяч семей латышских крестьян немцы лишили земли и прикрепили их к немецким баронам и латышским помещикам и кулакам» (с.253). Как известно, помещичьи хозяйства были национали-ированы Латвийской республикой на основании аграрных законов 1920–1922 годов, причем безвозмездно. В основном помещиками в Латвии в силу исторических причин были прибалто-немецкие дворяне, которые, если и остались в Латвии после аграрной реформы, были вынуждены вместе с другими прибалтийскими немцами эмигрировать в Германию осенью 1939 – весной 1940 года в соответствии с условиями пакта Молотова–Риббентропа, которые включали Латвию в советскую сферу влияния. Эти новые граждане Германии были расселены на территориях, аннексированных у побежденной Польши и включенных в состав Третьего рейха. После занятия германскими оккупантами Прибалтики летом 1941 года никакого перемещения на родину ранее проживавших здесь «остзейцев» не происходило. Вполне вероятно, что в случае победы Германии над Советским Союзом, нацистское руководство не только бы позволило остзейцам вернуться на родину, но и создало бы для них элитарный статус. Но эти предположения не заменяют реальные исторические факты. Сословия латышских помещиков никогда не существовало, потому что поместья имели право приобретать лишь дворяне-немцы. Что касается упомянутых в документе 75 тысяч крестьянских семей, лишенных земли, то здесь имеется в виду отмена распоряжением оккупационных властей от 13 сентября 1940 года советской аграрной реформы 1940 года, устанавливавшей максимум землепользования в 30 га (прежде 50 га), и наделявшей безземельных и малоземельных небольшими участками земли размером в 10 га. Так как Германия была заинтересована в поставках продовольствия для своих войск, считалось целесообразным поддерживать более крупные хозяйства. Многие, лишенные своих наделов, работали в качестве сельхозрабочих у крестьян – земельных собственников, но никак не у баронов и помещиков.
Встречаются в документах порой и ошибки в написании имен. Так, например, известный профессор зоологии Латвийского университета Наум Лебединский, гражданин Швейцарии, покончивший жизнь самоубийством вместе с семьей в марте 1942 года после требования оккупационных властей переселиться в рижское гетто, в материалах Рижского процесса по делу германских генералов ошибочно именуется профессором Ильинским (с. 329). На наш взгляд, было бы уместно для дальнейших изданий данного сборника подготовить научный комментарий и для тех документов, которые в предыдущих публикациях такого комментария не имели, что помогло бы читателю в адекватном восприятии этих документов.
Особо следовало бы подумать об опубликовании протоколов Рижского процесса по делу генералов нацистской Германии. В данном издании материалы Рижского процесса публикуются по изданию 1946 года, которое включает в себя не сами протоколы, а информацию Латвийского Телеграфного агентства о заседаниях процесса. Они дают общее, весьма приглаженное представление о ходе процесса, но не отражают в должной степени напряженную борьбу между обвинением и подсудимыми, которые использовали каждую возможность для доказательств необоснованности обвинения по тому или иному эпизоду дела, ссылаясь на отсутствие документальных доказательств, отсутствие у них соответствующей компетенции, самоуправство подчиненных, наличие алиби и.т.д. Следует отметить, что в 2007 году на латышском языке была издана книга видного латвийского адвоката Андриса Грутупса «Эшафот», который, используя весьма обширные архивные материалы, создал слегка беллетризованную версию Рижского процесса, в которой показано не только то, что участники процесса говорят, но и то, что они о происходящем думают. С другой стороны, кое-где А. Грутупс допускает неточное цитирование и умолчание тех или иных фактов, отраженных в протоколах процесса. Не точен автор и в трактовке действия международных конвенций по гуманитарному праву в отношении СССР и Германии в годы Второй мировой войны, утверждая, что ни Гитлер, ни Сталин Гаагской конвенции о законах и обычаях войны 1907 года не подписывали, следовательно, необоснованным является требование о ее соблюдении, выдвигаемое Рижским процессом. Автор, повидимому, не заметил решения Нюрнбергского международного военного трибунала 1946 года, что «к 1939 году правила, изложенные в Конвенции (1907 года), признавались всеми цивилизованными нациями и считались определяющими законы и правила войны, о которых упоминается в Статье 6(б) Хартии».
Андрис Грутупс также утверждает, что обвинение не смогло доказать вину всех осужденных и что к высшей мере наказания имелись основания приговаривать начальника полиции рейхскомиссариата «Остланд» обергруппенфюрера СС Ф. Еккельна и коменданта Риги генерал-лейтенанта З. Руффа, но не всех участников процесса. Опубликование протоколовРижского процесса 1946 года позволило бы читателю самому судить, насколько обоснованна такая точка зрения.
Вводная статья сборника, написанная Виктором Гущиным, подчеркивает злободневность опубликованных в сборнике документов. В ней раскрывается весьма детализованная характеристика эволюции официальной трактовки событий Второй мировой войны в Латвии, которая может быть особенно интересна читателю, регулярно не следящему за событиями политической жизни Латвии. Автор особое внимание уделяет попыткам реабилитировать Латышский легион СС, рассматривая эти попытки как курс на пересмотр итогов Второй мировой войны. Суть этого пересмотра В. Гущин усматривает в попытке протолкнуть латвийскими политическими кругами тезиса о двух оккупациях Латвии советской (1940 года и 1945 года) и германской (1941 года). К сожалению, автор статьи не заметил, что этот тезис о советской оккупации Латвии не нов, и современной латвийской политической элите или латышской эмиграции на Западе авторство этого тезиса приписывать бессмысленно, так как он был озвучен Госдепом США, конкретно, заместителем госсекретаря США Самнером Уэллесом, еще 23 июля 1940 года, через два дня после провозглашения вхождения Латвии в состав СССР так называемым Народным сеймом, избранным на основе однопартийных выборов. Этот акт основывался на сформулированной в 1932 году доктрине Стимсона, которая декларировала непризнание насильственных аннексий. Так что можно сказать, что итоги Второй мировой войны подверглись пересмотру одним из основных участников складывающейся антигитлеровской коалиции еще тогда, когда Вторая мировая война была далека от своего завершения. При этом следует отметить, что США все последующие годы вплоть до восстановления независимости Латвии в 1990 1991 годах последовательно отстаивали точку зрения об оккупации Латвии и ее неправомерной инкорпорации в состав Советского Союза. Так как эмиграция из Латвии в конце Второй мировой войны носила политический характер, и латышская эмиграция в качестве основной политической цели выдвигала восстановление независимости Латвии, она поддерживала позицию США по данному вопросу. Следует отметить, что США и, возможно, латвийской эмиграции удалось убедить Верховный Совет Латвийской Советской Социалистической Республики в правомерности своей позиции (имеется в виду ВС ЛССР одиннадцатого созыва, избранный на основе единственного списка блока коммунистов и беспартийных в 1985 году). Так, в 1989 году ВС ЛССР изменил свою прежнюю позицию отрицания советской оккупации Латвии и признал в Декларации о суверенитете Латвийского государства от 28 июля 1989 года, что независимость Латвии была утрачена в результате сталинской преступной внешней политики, а в Декларации по вопросу о государственной независимости Латвии от 15 февраля 1990 года депутаты от блока коммунистов и беспартийных подавляющим большинст-вом признали незаконной и ничтожной с момента принятия Декларацию Народного Сейма от 21 июля 1940 года о вхождении Латвии в состав Союза Советских Социалистических Республик.
Вообще, если говорить об определенном пересмотре политических итогов Второй мировой войны, то это реальность, с которой приходится считаться с конца 80-х годов. Так, два германских государства воссоединились на основе политической и правовой системы ФРГ, восточноевропейские государства отказались от коммунизма и вошли в западные военно-политические блоки и экономические группировки, была восстановлена независимость прибалтийских государств. Другое дело – правовые итоги Второй мировой войны. Решений Нюрнбергского трибунала никто не отменял. Поэтому важно четко формулировать тезис о попытке пересмотра итогов Второй мировой войны, о чем идет речь в вводной статье В. Гущина. Так как автор статьи отмечает, что основным проявлением этих попыток является стремление реабилитировать Латышский легион СС, следует сделать вывод, что речь идет о пересмотре правовых принципов, сформированных по итогам Второй мировой войны.
Для ответа на вопрос о возможности реабилитации Латышского легиона СС автору статьи следовало поставить вопрос о государственной принадлежности этого формирования. Так как все исследователи сходятся на том, что в период германской оккупации государственность Латвии не была восстановлена, остается сделать вывод, что Латышский легион был германским военным формированием. Он был образован в 1943 году по инициативе высшего руководства нацистской Германии, призыв «добровольцев» в Латышский легион также был объявлен оккупационной властью после неудачных попыток добиться поддержки образования Латышского легиона от латышского «самоуправления», которое ставило вопрос о восстановлении Латвийского государства, справедливо отмечая, что в противном случае образование латышских военных соединений будет нарушением Гаагской конвенции 1907 года. «Добровольность» вступления в легион была чистейшей воды фикцией, ибо призывнику давали «добровольно» выбрать место службы (Латышский легион СС, служба в вермахте на должностях «добровольных помощников» или трудовая повинность в Германии). Тех же, кто отказывался от всех трех предложенных мест прохождения «добровольной службы», ждал концентрационный лагерь в Саласпилсе. В дальнейшем и этот ограниченный выбор был полностью заменен обязательным призывом в Латышский легион СС. И здесь следует помнить, что Нюрнбергский трибунал, признав преступный характер всех структур СС, в приговоре сделал оговорку в отношении лиц, «которые были призваны в данную организацию государственными органами, причем таким образом, что они не имели права выбора, а также тех лиц, которые не совершали подобных преступлений». К сожалению, в статье В. Гущина эта оговорка не указывается.
Во главе сформированных дивизий и бригад были назначены германские офицеры, латышские офицеры назначались лишь на должности командиров подразделений. Правда, генералу Бангерскому была доверена должность генерального инспектора Латышского легиона, но должность эта была не командная, а контролирующая без определенных полномочий. Единого руководства Латышским легионом СС никогда не существовало. Хотя латышское самоуправление согласилось в дальнейшем поддерживать мобилизацию в Латышский легион СС при условии использования его германским командованием на рубежах и территории Латвии, данные обещания были нарушены и дивизии Латышского легиона широко использовались в боевых действиях за пределами Латвии. Впрочем, это относится и к соединениям Ваффен СС, сформированным нацистским руководством Германии из граждан других государств (русских, белорусов, украинцев, эстонцев, голландцев, хорватов, итальянцев, бельгийцев, французов), например, дивизия СС «Нидерланды» имела возможность поучаствовать в боевых действиях в Курземе и.т.д.
Само понятие Латышский легион СС по разъяснению, данному рейхсфюрером СС Г. Гимлером 26 мая 1943 года, включало в себя как латышские дивизии Ваффен СС, так и латышские полицейские батальоны. С учетом того, что полицейские батальоны регулярно выполняли те или иные карательные функции, невозможно говорить о том, что Латышский легион СС не совершал военных преступлений или преступлений против человечности.
В 1944 году понятие Латышский легион СС официально перестали применять, как об этом говорится и в докладной записке СМЕРШа от 15 августа 1944 года, приведенной в сборнике (с. 229). У формирований, включенных в Латышский легион СС, никогда не было единой структуры командования, поэтому было нецелесообразно сохранять такое образование на бумаге. В исследовательской литературе и публицистике термин Латышский легион СС применяется обычно в отношении двух латышских дивизий – Ваффен СС – 15-й и 19-й, которые в 1944 году не именовались добровольными, так как формировались на основании принудительного призыва. В отношении 19-й дивизии были выдвинуты обвинения в совершении ряда военных преступлений ротой полицейской жандармерии, организационно входившей в состав 19-й латышской дивизии СС на территории СССР, а также 43-го полка этой дивизии на территории Латвии. В отношении 15-й дивизии было выдвинуто обвинение в совершении военных преступлений в деревне Подгае в Померании в феврале 1945 года, когда военнослужащие этой дивизии сожгли в сарае 32 взятых в плен солдат Войска Польского после их попытки совершить побег. Тем не менее, вышеупомянутые обвинения никогда не рассматривались компетентными судебными органами. Как отмечалось в статье членов Комиссии историков Латвии докторов И. Фельдманиса и К. Кангериса, «ни один легионер не был осужден ни одним судом за военные преступления, которые были бы им совершены в контексте боевого применения легиона». Очевидно здесь имеются в виду латышские дивизии Ваффен СС.
В 1950 году Высокая Комиссия США в Германии пришла к выводу, что прибалтийские соединения Ваффен СС не следует смешивать с членством в германских СС по целям, идеологии, деятельности и качествам и что участники прибалтийских Ваффен СС не составляют опасного для США движения. Американцы отметили, что прибалтийцы из рядов Ваффен СС не были членами НСДАП, не проходили специальной идеологической подготовки и приема в ряды СС, как это делалось в Германии, но по большей части были принудительно мобилизованы оккупационным режимом Германии. Это позволяло ссылаться на вышеупомянутую оговорку, сделанную приговором Нюрнбергского трибунала. С учетом того, что США не признавали вхождение Латвии в состав СССР, латышские легионеры не рассматривались в качестве советских граждан, и они получили право на свободную эмиграцию в США.
С учетом вышеизложенных фактов, латышских легионеров Ваффен СС в их массе (в отличие от таких рьяных коллаборационистов как Виктор Арайс и его подручные) следует считать жертвами нацистского режима. Конечно, если мы рассматриваем легионеров как жертв, которые если и не погибли в сражениях за чуждые им цели нацистской Германии, то претерпевали разные лишения в Латвийской ССР, связанные с фактом их службы в легионе, неуместно ставить вопрос о подвигах Латышского легиона СС. Субъективные устремления легионеров, надеявшихся на пути военной поддержки нацистской Германии добиться восстановления независимости Латвии, не отменяют объективного факта участия в войне в соединениях государства-агрессора, совершившего многочисленные преступления против мира и человечества. Следует отметить, что посланник Латвийской Республики в Великобритании Карлис Заринь в ноте от 11 июня 1943 года выразил протест против незаконной мобилизации граждан Латвии в Латышский легион СС, квалифицировав эти действия как грубое нарушение международного права.
В отличие от так называемого латышского самоуправления, которое было сформировано усилиями оккупационных властей Германии, посланник К. Заринь представлял суверенную Латвийскую Республику.
Вселяет оптимизм изменения позиции правительства Латвии в последние годы по вопросу о Латышском легионе СС, что отражено и в статье В. Гущина. Сделаны с учетом международного мнения несколько запоздалые выводы, что вознесение почестей Латышскому легиону СС со стороны государства, осудившего обе оккупации территории Латвии, выглядит весьма двусмысленно.
В завершение рецензии хотелось бы высказать пожелание подготовить данный сборник документов на латышском языке и выразить надежду, что работа по изданию сборников документов, обличающих преступления нацистов в государствах Прибалтики, будет продолжена.
