Материал подготовил Ю.Л. Сидяков

Из архива св. священномученика архиепископа Рижского и Латвийского
Иоанна (Поммера)

Письма и другие документы

Том I

ЧАСТЬ V. Письма из Финляндии

       Пятая часть настоящего тома представляет собой подборку писем, отправленных Латвийскому архиепископу из Финляндии. Как уже указывалось в предисловии к предшествующей части, контакты архиепископа Иоанна с Финляндской Православной Церковью были крайне незначительны, что определенно связано с той ситуацией, которая сложилась в Финляндии относительно Православия в 1920-е годы, о чем теперь скажем подробнее.
       После избрания в 1917 году на Владимирскую кафедру, ранее архиепископа Финляндского, Сергия (Страгородского) временное управление Финляндской епархией было поручено викарному епископу Сердобольскому [I] Серафиму (Лукьянову) — с 1920 года архиепископу Финляндскому и Выборгскому. После отделения Финляндии от России в 1919 Собор Финляндскойской Православной Церкви обратился к Патриарху Тихону с ходатайством о полной ее самостоятельности. В 1920 году Патриархом Тихоном Православной Церкви в Финляндии была дарована широкая автономия. Однако под давлением правительства и по инициативе некоторых членов клира был поставлен вопрос о полном отделении от Московской Патриархии. Кроме того, власти потребовали введения в православную церковную практику западного григорианского календарного стиля и западной пасхалии, что вызвало протесты со стороны архиепископа Серафима и монахов входивших тогда в пределы Финляндии монастырей Валаама и Коневца (особенно неприемлемым оказывалось введение западной пасхалии, поскольку это входило в прямое противоречие с канонами).
В 1925 году финское правительство в ультимативном порядке потребовало от архиепископа Серафима в трехмесячный срок выучить финский язык, выполнить это требование, в той форме, в которой оно было заявлено — унизительное, архиепископ Серафим отказался. За это он был отстранен от должности и заточен в монастырь. [II]
       После отстранения от управления епархией архиепископа Серафима его место занял епископ Герман (Аав), прежде бывший священником в Эстонии и хиротонисанный во епископы без предварительного монашеского пострига Константинопольским Патриархом Мелетием IV, несмотря на протест архиепископа Серафима. Возглавив благодаря правительственной поддержке Финляндскую Церковь, епископ Герман вышел из юрисдикции Московской Патриархии.
       Последствием отстранения архиепископа Серафима от власти явился фактический раскол Православной Церкви в Финляндии. Многие приходы стали искать возможности выхода из юрисдикции епископа Германа с подчинением митрополиту Евлогию. Однако несмотря на полную законность с точки зрения финского государственного законодательства подобного акта, образовавшиеся таким образом общины подвергались преследованию. [III]
       Все вышеизложенные события, происходившие в Финляндии в недрах официальной признанной правительством Церкви, едва ли могли вызывать сочувственное отношение к ней со стороны архиепископа Иоанна, чем, очевидно, и объясняется полное отсутствие контактов между Латвийской и Финляндской Православными Церквами после отстранения от управления последней архиепископа Серафима.
       Сохранившиеся в архиве архиепископа Иоанна и дошедшие до нас документы, связанные с историей Финляндской Православной Церкви в 1920-е годы, — это три письма к нему архиепископа Серафима, а также пространное письмо бывшего старшего духовника Валаамского монастыря иеросхимонаха Михаила. Все публикуемые документы весьма ярким образом свидетельствуют о изложенных выше событиях и передают настроения и ощущения их участников.

       Примечания
       [I] Современное название упоминаемого и далее в документах Сердоболя — Сортавала.
       [II] Впоследствии, однако, архиепископу Серафиму удалось покинуть Финляндию; с 1927 по 1945 год он пребывал в Карловацкой юрисдикции, затем перешел под омофор Московского Патриарха. 9 августа 1946 года в сане митрополита он был назначен Экзархом Западной Европы, в ноябре 1949 года уволен на покой. В 1954 году возвратился в Россию, проживал в одном из Кишиневских монастырей, где и скончался 18 февраля 1959 года.
       [III] О истории Православной Церкви в Финляндии в 1920-е гг. см. также: Цыпин В., прот. История Русской Церкви: 1917-1997 // История Русской Церкви. Кн. 9. М., 1997. С. 216-218.

                                                                                                      I
                                                          ПИСЬМА АРХИЕПИСКОПА СЕРАФИМА

                                                                                                       1
       Ваше Высокопреосвященство,
       Милостивый Архипастырь!
       На днях мною получено послание от архиепископа и Синода Эстонской Церкви, в котором они предлагают мне и финляндскому церковному управлению высказаться относительно организации Собора 3-х прибалтийских Церквей — Эстонской, Латвийской и Финляндской. Вероятно, и Вы получили такое послание. Мне очень хотелось бы знать Ваше личное мнение и мнение Вашего Синода по этому вопросу. Из послания Эстонской Церкви не совсем ясно, какая истинная цель проектируемых Соборов.
       Что касается освящения мира, то я давно получил от Свят<тейшего> Патриарха благословение совершать освящение мира и не сделал этого доселе только потому, что у меня нет чина освящения мира. Что касается получения права от Московского Патриарха хиротонисать архиереев в прибалтийские Церкви, то это практически теперь отпало, так как с Москвой сношения возможны и из Латвии, и из Эстонии, и из Финляндии. И дать такое право без решения Собора Патриарх едва ли согласится, так как это равняется дарованию 3-м прибалтийским Церквам прав автокефалии, так как Патриарх и Высшее Церковное Управление не имеют на это права. Что касается других вопросов, какие можно было бы решать на Соборах 3-х автономных Церквей, то из послания не видно, каковы они. Если они очень крупные, то мы не в праве их разрешать, а если они мелкие, то они могут быть разрешаемы каждою Церковию на месте. Затем, если на Соборе 3-х Церквей должны быть представители от клира и мирян, то их следует еще выбрать на Соборах каждой отдельной Церкви.
Нельзя, наконец, не принять во внимание и то практическое соображение, что стоимость таких Соборов была бы очень значительна, а средств у нас, например, очень и очень мало. Это мои личные мнения. Как думают члены церковного управления нашего, я еще не знаю. Плохо то, что мы никто друг друга не знаем как следует. Я познакомился с представителями Эстонской Церкви, но мало. В Латвии я никогда не был и никого из тамошних деятелей не знаю, кроме иером<онаха> Гавриила [1]. Мне очень хотелось бы завязать сношения с Вами, почему я и решил написать Вам это письмо. Я очень хотел бы знать, как у Вас стоят вопросы об автокефалии, об автономии, о новом стиле и вообще о положении Вашей Церкви, как смотрят на все эти вопросы в Москве и как к ним относятся. О своей епархии могу сообщить, что еще в 1919 г<оду> на соборе в Выборге состоялось определение об организации автокефальной Церкви из Финл<яндской>, Эстонской епархий и карельских частей Олонецкой и Архангельской. Эстонцы в том же году присоединились к этому проекту, а относительно карельских приходов Олонецкой и Архангельской епархий ничего еще не известно. Автономия признана Свят<ейшим> Патриархом в конце 1920 г<ода>. Автономия эта очень широкая — почти автокефалия. Викария у меня нет. Новый стиль с разрешения Свят<ейшего> Патриарха и Синода был введен с конца 1917 г<ода> во всех финско-карельских приходах (русские приходы и монастыри епархии держались старого стиля), а с 19-го октября этого года и во всей епархии по решению особого Собора, бывшего в феврале 1921 года. У нас Церковь не отделена от государства и казна дает нам средства на содержание архиерея, архиерейского дома, епарх<иального> управления, дух<овной> семинарии, начальных церковных школ и некоторых приходов.
       Если возможно, будьте добры прислать мне чин освящения мира, новые законы и распоряжения Свят<ейшего> Патриарха и Синода о брачных делах. У меня давно в этом большая нужда. Не слышали ли что-нибудь о положении моих друзей — преосвященных е<пископа> Феодора [2], е<пископа> Гурия [3], архим<андрита> Симеона, жившего вместе с еп<ископом> Феодором, и архим<андрита> Неофита [4], жившего, по слухам, со Свят<ейшим> Патриархом?
Прошу Ваших св<ятых> молитв. С глубоким почтением и искреннею любовию во Христе
       Вашего Высокопреосвященства нижайший послушник
       Архиепископ Серафим.
       1921 г<ода> 25 октября.
       Выборг.
       ЛГИА. Ф. 7131. Оп. 1. № 26. Л. 28-30. Автограф

                                                                                    2
       АРХИЕПИСКОП
       ФИНЛЯНДСКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
       29-го декабря 1922 г<ода>
       № 128
       Финляндия.
       Выборг.
       Его Высокопреосвященству Высокопреосвященнейшему
ИОАННУ, архиепископу Рижскому и всея Латвии.
       Ваше Высокопреосвященство,
       Милостивый Архипастырь.
       Имею честь просить Ваше Высокопреосвященство, не найдете ли Вы возможным присоединиться к прилагаемому моему письму на имя Председателя Русского Заграничного Синода, Высокопреосвященного митрополита Антония [5].
       Испрашивая Ваших св<ятых> молитв, имею честь быть Вашего Высокопреосвященства
       нижайший послушник
       Архиепископ Серафим

       *
       Копия
       АРХИЕПИСКОП ФИНЛЯНДСКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
       29-го декабря 1922 г<ода>
       № 129
       Финляндия.
       Выборг.
       Его Высокопреосвященству Высокопреосвященнейшему
АНТОНИЮ, Митрополиту Киевскому, Председателю Русского Заграничного Синода.
       Ваше Высокопреосвященство,
       Милостивый Архипастырь.
       Имею честь почтительнейше просить Ваше Высокопреосвященство, не найдете ли Вы возможным поднять на предстоящем Всезаграничном Соборе Российской Церкви следующие вопросы: 1) об обращении от лица Собора к Лиге Наций о защите и освобождении из заточения Святейшего Патриарха Тихона и всех архипастырей и пастырей Русской Церкви и о прекращении гонений на Русскую Церковь, 2) об освобождении из ссылки православных иерархов, пострадавших в Польше, и возвращении их на свои кафедры (архиепископа Елевферия [6], епископов Пантелеймона [7] и Сергия [8]), 3) об обращении к предстоятелям всех православных автокефальных Церквей с просьбою осудить образовавшиеся в России большевистские общины, именующие себя «Живою Церковью», «Союзом религиозного возрождения» и т<ому> п<одобные> [9] и 4) об обращении к ним же с просьбою объявить, что единственным канонически-законным Главою автокефальной Российской Православной Церкви является Святейший Патриарх Тихон и законными архипастырями Русского Патриархата являются только те иерархи, которые утверждены Российским Святейшим Синодом и Святейшим Патриархом Тихоном и которые не делали никаких восстаний или возмущений против него и не присоединились ни к каким большевистским общинам, кощунственно присвоившим себе наименования Церкви, религиозной общины и т<ому> п<ододбное>.
       Если бы такие или подобные постановления были вынесены на соборе, то я просил бы подписать под ними мое имя. Я думаю, что такие обращения, подписанные сонмом иерархов Российского Патриархата, могли бы иметь большое значение. Если бы первое и второе из этих обращений и не имели практических результатов, то третье и четвертое могли бы иметь широкое обнародование актов осуждения мнимо церковных большевистских обществ, с одной стороны, и свидетельство всей Вселенской Православной Церкви о подвиге исповедничества Святейшего Патриарха Тихона и верных ему архипастырей и пастырей, с другой — могли бы иметь громадное историческое значение. Такие акты укрепили бы православных в верности своего исповедания, а церковных мятежников поставили бы в тяжкое положение осужденных не Российскою только Церковию, но и всеми другими Церквами. Могло бы это иметь большое значение для инославных обществ, дабы и они имели верное понятие о мятежнических сообществах, образовавшихся в России. Вообще я полагаю, что мы, оставшиеся вне сферы влияния гонителей христианства, обязаны возвысить свой голос за канонический строй нашей Церкви и усиленно просить все Православные Церкви вынести свое осуждение мятежникам и поднять в глазах всей Вселенской Православной Церкви авторитет нашего Отца — Святейшего Патриарха Тихона и верных ему сослужителей.
К сему имею честь присовокупить, что мною в сентябре сего года было сделано обращение о защите и освобождении Святейшего Патриарха Тихона и верных ему архипастырей и пастырей из заточения, а также о прекращении гонений на Православную Российскую Церковь к королю Англии и президентам Америки, Франции, Германии и Финляндии. Полученные от первых четырех ответы, к сожалению, содержат в себе только выражение сочувствия страдальцам, но не решительное намерение придти им на помощь.
       Испрашивая Ваших св<ятых> молитв, имею честь быть Вашего Высокопреосвященства
       <Подпись отсутствует>

       <ОТВЕТ АРХИЕПИСКОПА ИОАННА>
       Его Высокопреосвященству Высокопреосвященнейшему СЕРАФИМУ, Архиепископу Финляндской Церкви.
       ВАШЕ ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕНСТВО,
       МИЛОСТИВЕЙШИЙ АРХИПАСТЫРЬ И ВЛАДЫКА.
       На № 128 от 29 декабря 1922 г<ода> имею честь сообщить Вашему Высокопреосвященству, что по затронутым Вами вопросам все шаги, доступные нам по политическим условиям нашей страны уже предприняты.
       Испрашивая св<ятых> молитв, имею честь быть Вашего Высокопреосвященства смиренным во Христе собратом
       <Подпись отсутствует>
       Рига. ... января 1923 г<ода> № ....
       ЛГИА. Ф. 7131. Оп. 1. № 26. Л. 118-120, 124. Машинопись. Имена адресатов в оригиналах помещены в нижней части первой страницы. Выделенное курсивом в данном случае отмечает вписанное в оригиналах от руки. Черновик ответа архиепископа Иоанна написан карандашом на обратной стороне обращенного к нему письма архиепископа Серафима; сохранился также и практически полностью совпадающий с черновиком второй экземпляр машинописи белового варианта ответа, он и воспроизведен в данной публикации.

                                                                                    3
       1923 г. 29 мая.
       Ваше Высокопреосвященство,
       Глубокочтимый Владыка.
       Посылаю послание Свят<ейшего> Патриарха Тихона и определение Свящ<енного> Синода по делу о «Живой Церкви». Прошу Вас распространить эти документы, не объявляя имен членов Синода, дабы им большевики не причинили новых, еще больших притеснений и бед. Эти документы мною получены из Москвы от валаамских монахов.
       Финляндское правительство и члены церковного управления скоро посылают делегацию в Константинополь к Вселенскому Патриарху для исходатайствования автокефалии и хиротонии прот<оиерея> Аава в викарные епископы для Финляндской Церкви. В состав делегации входят проф<ессор> Сетям — лютеранин, прот<оиерей> Солнцев и прот<оиерей> Аав. Последний — эстонец, избран на здешнем Соборе в июне 1922 г<ода> большинством голосов против моего желания викарным епископом. Он ни мне и никому другому совершенно не известен, его усиленно рекомендует архиеп<ископ> Ревельский Александр [10[. Он просил о хиротонии Аава митроп<олита> Антония [11], но тот решительно отказал ему в просьбе. Я просил Вселенского и Сербского Патриархов, а также Синоды — Румынской, Болгарской, Эллинской и Польской Церквей не посвящать Аава в епископы, так как избрание его противоканонично. Несмотря на то, Аав усиленно домогается хиротонии. По поводу дела об автокефалии я заявил всем, кому следует, свой протест. Из-за этого, а так же из-за моего нежелания насильственно везде ввести новый стиль, вопреки указанию Свят<ейшего> Тихона, на меня воздвигнуто большое гонение — требуют удалить меня с кафедры и выслать меня из Финляндии. Не поднят ли у Вас вопрос об автокефалии, и как обстоит дело со стилем? [12] Против меня восстали и в Польше и в Эстонии на почве автокефалии. Инициаторами восстания являются свои же иереи и миряне.
       Прошу Ваших св<ятых> молитв.
       С глубоким уважением и преданностию Ваш нижайший послушник
       Архиепископ Серафим
       Выборг.
       ЛГИА. Ф. 7131. Оп. 1. № 39. Л. 26-28. Автограф.

                                                                                    II
       ПИСЬМО ИЕРОСХИМОНАХА МИХАИЛА

       23 VI / 6 VII 1927 г.
       Валаамский Тихвинский скит.
       Ваше Высокопреосвященство,
       Милостивейший Владыко и Архипастырь.
       Благословите!
       Простите, Св<ятый> Владыка, что осмеливаюсь Вам писать, совершенно не зная лично Вас, но, видит Бог, что цель и намерение моего к Вам обращения есть болезнование и скорбь о Св<ятой> Православной Церкви, которая разделилась у нас на части. Вам, конечно, Св<ятый> Владыка, многое, может быть, уже и известно о Финляндской юной Церкви, которая, во-первых, самовольно ушла от своей Матери Церкви Российской и подчинилась юрисдикции Константинопольского Патриарха, несмотря на увещание, присланное ей Святейшим Патриархом Тихоном о возвращении ее «в законное положение»; во-вторых, о незаконном увольнении своего канонически поставленного Русскою Церковию архиепископа Серафима якобы за незнание им местного языка, но ведь до него ни один архиерей его не знал, и никто и не думал тогда, чтобы за него уволить архиерея, т<ак> к<ак> большой крайности в том и не было; в-третьих, без желания архиепископа Серафима состоялось назначение ему викария из вдовых священников Эстонии без принятия им монашества, а затем в скором же времени по удалении им архиепископа Серафима на покой в Коневский монастырь на Сердобольском церковном соборе искусственно подобранными голосами, всегда обеспечивающими успех того, чего желают немногие вожаки здешней Церкви (всего 2-3 челов<ека>), выбран был еп<ископ> Герман во архиепископы всея Финляндии. После сего викария уже и не выбирали, т<ак> к<ак> его место занял главный двигатель и инициатор всех церковных реформ сердобольский протоиерей Сергий Солнцев; в-четвертых, введение различных новшеств, а главное насильственное введение нового стиля, а наипаче григорианской пасхалии как для приходов, так и для монастырей. Это главная причина всей нашей церковной разрухи. Из монастырей, нашего Валаамского и Коневского, уже около 60-ти священников и простых монахов разогнаны за неподчинение о пасхалии в разные страны, кто пробрался в Советскую Россию, кто в Сербию, а кто в Финляндии прозябает и нищенствует. Миряне, тоже видя, что никакие мольбы и просьбы не могут уже переменить твердого и непреклонного постановления Сердобольского церковного управления, чтобы Пасху обязательно вкупе с ними праздновать во всей Финляндии только по новой пасхалии, а если же кто-либо дерзнет преслушать, так было сказано в указе, присланном монастырю, то тот через свое ослушание уже не будет член Финляндской Православной Церкви. Не переваривав это новшество и явное нарушение свят<ых> канонов Церкви, горожане сначала Выборга, а потом и Гельсингфорса [13], зная, что закон страны разрешает своим подданным в количестве не менее 20 чел<овек> образовывать свою религиозную общину, стали хлопотать о выделении себя от регистрации Финляндской Православной Церкви и об образовании независимой церковной общины, возглавляемой давшим им на то свое согласие митрополитом Евлогием [14]. Правительство, держась буквы закона, не отказало в этом верным христианам. На <н>их глядя, и другие некоторые приходы подумывают отделиться от чересчур крутых и властных реформаторов Церкви, т<ак> ч<то> теперь разделение Церкви в Финляндии уже совершившийся факт.
       Но и в монастырях дело обстоит еще печальнее. Ревностная братия многократно и лично, и письменно, как только могла, умоляла церковную власть не насиловать их совесть и дать им уже как старцам окончить жизнь свою в общении праздников и постов со всею вселенскою Православною Церковью, а наипаче слезно умоляли о разрешении Св<ятую> Пасху праздновать им по православной пасхалии, но когда они убедились, что все их мольбы и вопли совершенно презираются и не доходят до ожесточенных сердец их, то тогда явно и открыто иноки прервали церковное и молитвенное общение с архиепископом Германом и с теми, кто имеет с ним церковное общение. Вот тогда-то и посыпались на главы этих ревнителей всякие кары и наказания, запрещения, ссылки по дальним скитам, лишение почетных должностей, прекращение выдачи чая и сахара, переводом в самые маленькие сырые и темные келлии или соединение в одной келлии нескольких монахов.
       Игумены Валаама и Коневца отошли друг от друга, последний оказался верным заветам Православия и ревнующим о сохранении канонов церковных, за что и смещен был с своей должности вкупе со всею старшею соборною братиею, но Валаамский игумен оказался не на высоте своего положения, не только не укрепил он немощных, но и сам, возмалодушествовав и убоявшись запугивания обновителей Церковных, а посему когда пришла решительная минута, то он перебежал на их сторону и стал помогать Церковному управлению наказывать и изгонять из обители свою же родную братию, выбравшую его игуменом. Теперь наш монастырь буквально разделился им на 2 половины. Одна во всем подчинилась Церков<ному> управлению и игумену, другая же, хотя делает все, что игумен благословляет и исправна во всех внешних послушаниях, но в духовном отношении держит себя в стороне от них, в церковь не ходит, а собираясь группами или в часовнях или по келлиям молится на свой страх по православному стилю. Как все это печально и грустно, Св<ятый> Владыка, что даже и не передать Вам, но видит Бог, что братию, глубоко оскорбив, вынудили ее встать на такой именно путь. Конечно, боясь погрешить против Бога и Св<ятой> Церкви, иноки писали о своем создавшемся положении и Российским иерархам и заграничным, и никто из них за это их не осудил, но напротив поддерживали и укрепляли. Так покойный Святейший Патриарх Тихон лично написал письмо казначею монастыря и подтвердил, чтобы Пасху праздновать по православному вместе со всею вселенскою Церковью. После его смерти Местоблюститель митрополит Петр [15] лично ответил одному нашему иеромонаху, спросившему его, как быть братии, если их за отказ праздновать Пасху по новому стилю и за уклонение от общения с архиеп<ископом> Германом будут судить и запретят в священнослужении или даже снимут сан, ответил: «официально нужно подчиниться, т<о> е<сть> не служить, но на суде нужно сказать, что признаю суд, т<о> е<сть> постановление суда, незаконным, но подчиняюсь грубой силе. Если есть возможность, пусть тайно служат, а к нам попадут, будут приняты в сущем сане». Также и бывший наш благостнейший архипастырь, ныне Нижегородский митрополит Сергий [16], писал главному руководителю Церковного управления протоиерею Солнцеву в защиту гонимых Валаамских монахов между прочим и сие: «главное же, принуждаемые Вами не могут не знать, что почти весь мир православный остается при старом стиле, по крайней мере временно, впредь до решения этого вопроса вселенскою Церковью, что пресловутый Константинопольский конгресс в воздухе [17]; что он не имел законодательных прав и призван был вынести лишь мнение, а не решение» и еще даже: «как же Вы хотите, чтобы православные, в особенности валаамцы (привыкшие без рассуждения хранить церковные порядки), чтобы они закрыли глаза на этот всеобщий факт и слепо пошли за Вами. Ведь исключением из общеправославного правила оказываются не они, а наоборот Вы, для Вас сделали исключение, а они стремятся остаться при общем правиле. Если православные Церкви, в частности наша Русская, не отлучает Финской Церкви от своего общения за новый стиль, то казалось бы и Вам надлежало с такой же терпеливостью отнестись к тем членам Вашей Церкви, которые этим исключением пользоваться не желают. Вспомните Господню притчу о заимодавце (Мат., 18, 23-25) [18].» И еще далее: «Юная Финляндская Церковь только что добившаяся свободы, не успевшая, как говорится, сама хорошенько вздохнуть свободным вздохом, уже спешит взять за горло несогласных и принудить силою. Мы слышим, что 5 монахов за стиль томились на каком-то острове, а теперь и совсем изгнаны из Финляндии, теперь же вот предстоит у Вас другая карательная экспедиция в еще больших размерах. Ах, как это все печально и нежелательно! От всей души молю Господа, да даст он юной Финляндской Церкви силы победить это поистине наваждение и сквозь облак темных искушений поскорей пробиться к свету истинной Христовой веры и Христовой любви.» Так писал любимый бывший наш архипастырь митрополит Сергий главному устроителю всех церковных реформ, стремящемуся всеми силами к национализации Православной Церкви в Финляндии под один цвет с господствующею лютеранскою религиею, но этот глас бывшего архипастыря был глас вопиющего в пустыне и не дошел до сердец обновителей. Затем незаконно смещенный наш архипастырь архиепископ Серафим, уезжая в Лондон в прошлом 1926 г., писал гонимой валаамской братии, просящей у него хотя письменной защиты на суде от угнетающих их церковных властителей, сице: «Я считаю, что никакой пользы не может быть от моей докладной защитительной записки, ибо сердца судей и властей, как Вы сами видите, ожесточились не меньше, чем сердце фараона, и они ничего не признают и ничего не хотят знать. Они исполняют то, что наметили и что раньше предрешили. С ними и говорить уже бесполезно, ибо они стали сынами противления и не внемлют истине и правде Божией. Вам же всем исповедникам Св<ятого> Православия остается делать то же самое, что делала Сама Истина на суде беззаконных. Божественная Истина в конце всего перестала говорить и замолчала. Но в том молчании была высшая Премудрость Божия — когда беззаконники и враги Истины отвергли Божию правду, то Сама Истина прекратила Свои речи, увещания, обличения и слова, ибо они были бесполезны, а молчание стало обличать врагов Божиих сильнее, нежели слова. Так и Вам советую, всечестные отцы и исповедники. Своею стойкостию и твердостию Вы обличаете своих врагов сильнее всяких слов. Ваше стояние за правду Божию стало известно далеко-далеко. И все любящие истину с Вами и за Вас. С гонителями Православия не советую иметь общение в молитвах и богослужениях». Этого архипастырского совета и придерживается гонимая за стиль и пасхалию наша братия, которая желает жить только тем церковным порядком, чином, с которым они как бы срослись и сроднились, держась всего православного, принятого Церковью и освященного веками, но реформаторам нашим это весьма не по вкусу, простая монашествующая братия встала, как говорится, им поперек горла, т<ак> к<ак> у них уже решено все преобразовать, обновить и переделать по-новому; кой-что ныне уже введено в жизнь, а иное еще только предполагается узаконить. Так, например: сократить посты, уменьшить церковную службу, устав переделать и изменить, вместо канона петь духовные канты, а вместо шестопсалмия и кафизм говорить проповеди. На литургии эктении об оглашенных уже нет, часы уже кой-где не читаются, тайные молитвы читаются все во всеуслышание. Духовенству разрешено ходить в штатской одежде, стричься, бриться и посещать общественные и увеселительные заведения, поговаривают вовсе упразднить ношение рясы и совершать требы в особом сюртуке (бонжур), таинство брака чтобы совершать по квартирам и во всякое время, даже и в Вел<икий> пост, кроме первой и последней недели. Имена давать новорожденным местные, национальные, о чем уже разослан секретный указ, чтобы священники так поступали, а если же родители не хотят этого имени, то можно якобы во время крещения вслух назвать то имя, какое они хотят, а в книге записать имя народное. Раздаются голоса служить Светлую Пасхальную утреню в 9 час<ов> утра, в церкви поставить скамейки для желающих молиться сидя, иконы поднять повыше и т<ак> д<алее>, и т<ак> д<алее>. Прежнее церковное, по их понятию, все обветшало, состарилось и стало ненужным, все надо обновить и оживить. Про Россию отзываются: «Ох уж это Московское заскорузлое Православие.» Святый Владыка! Согласитесь, что не можем же мы монахи, старики, любящие всей душой Св<ятую> Православную родную нам Церковь, идти с этими развязными и бесцеремонными обновителями Церкви? Что для них пустяки и ничтожество, то для нас свято, ценно и дорого. О церковных священных канонах один батюшка из ученых выразился так: «все это византийская труха». Раз для них свящ<енные> каноны — труха, то ясно нам — с ними идти вовсе не по дороге и наша совесть подсказывает нам держаться слова апос<тола> Павла: «Кая часть верну с неверным» [19]. Мы теперь запрещены в священнослужении, от них же первый есмь аз, смещенный старший братский духовник, но ныне вот уже 1 год и 8 мес<яцев> как лишен счастья и радости священнодействовать в Божием храме, также и еще 4 чел<овека> из старшей соборной братии запрещены и очень много иеромонахов и иеродиаконов. Тяжело братии терпеть запрещение и гонение, но совесть подсказывает и утешает, что иначе мы не могли поступить, как только после всяких слезных просьб с нашей стороны прервать с ними церковное общение впредь до разбора стильного и пасхального вопроса собором канонических епископов. Обитель нашу летом в 1925 г<оду> посетил и гостил у нас почти месяц настоятель Псково-Печерского м<онасты>ря в Эстонии архимандрит, ныне епископ, Иоанн Печерский [20]. Многие из братии с ним познакомились. Недавно он писал с ведома своего митрополита и Синода, приглашая двух иеромонахов переселиться в Эстонию в Печерский м<онасты>рь: «Я знаю, — писал он, — определенно, что власть, запретившая Вас, незаконна, и стало быть и запрещение ее недействительно». И еще далее пишет: «Протоиерей Солнцев, только не зная или не желая знать положения своего “Вл<адыки> Германа”, а вместе с ним и всей Финляндской Церкви, может храбриться о твердости положенного там запрещения. Но ведь каноны-то православные остаются в силе везде, а по ним-то запрещенными выходят не запрещенные там, а запретившие! Законный Финляндс<кий> архиепископ Серафим снял с Вас незаконное запрещение — чего же еще?! Владыка митроп<олит> Антоний подтвердил еще со своей стороны — и Слава Богу!» Вам, Св<ятый> Владыка, для Вашего просвещеннейшего ведения, осмелился аз невежда сущий написать Вам как мог о грустном положении нашей Православ<ной> Церкви и о нас гонимых монахах. Вы и сами как глава Православ<ной> Латвийской Церкви, находящейся среди иноверных, можете понять, нас и, надеюсь, даже и посочувствуете нам немощным и скорбящим по слову и заповеди апостола «радоваться с радующимися и плакати с плачущими» [21]. Ведь мы, Св<ятый> Владыка, хотя и не Вашего словесного стада овцы, но мы знаем, что великий церковный иерарх, святитель Василий Вел<икий> заботился не только о своей церкви Каппадокийской, но говорил, утешал и писал и в Италию и в Галлию, Антиохию, утешительное послание к Неокесарийской Церкви, такое же утешительное и к Анкирской Церкви и к Никопольским пресвитерам и многим-многим другим церквам и лицам, посему по всей справедливости Св<ятая> Церковь и нарекла его Вселенским учителем и святителем.
В это смутное, шаткое и тяжелое время, когда буря бросает церковный корабль, враги повсюду проникают и явно, и тайно под видом друзей и наших благожелателей, как бесконечно дорог, как вожделен твердый голос православного иерарха, стоящего на страже Св<ятого> Православия, укрепляющего верных, разъясняющего запутанность церковного положения и просвещенным своим умом и духовно прозревающим оком, видя козни и уловки невидимого врага и его, может быть даже и бессознательных помощников, смело и ясно выявляющего неправду, ошибочность и вред для Православной Церкви их неразумных и гибельных начинаний.
       Всепокорнейше прошу Вас, Св<ятый> Владыко, великодушно простите меня недостойного схимника, находящегося в запрещении и в изгнании из обители в самом уединенном Тихвинском скиту, разлученного с моими духовными о Господе чадами, и покройте во имя Христа Вашею архипастырскою любовию мое невежество и маломысленное писание; писал как мог от души, и если будет Ваша святительская милость и Вы благословите снизойти к моей просьбе, то напишите несколько словечек для моей убогой души — в назидание и утешение.
Адрес мой мне пишется: Финляндия Viipuri. Herra Semen Timofejeff. Keisarin Katu 9 as 4. Мне это лицо сюда перешлет с попутчиками.
       Припадая к стопам святительских ног Ваших, смиренно прошу Вашего заочного        Архипастырского благословения и Св<ятых> молитв.
       Недостойный послушник Ваш б<ывший> духовник м<онастыря>ря
       Иеросхимонах Михаил
       Тихвинский скит.
       ЛГИА. Ф. 7131. Оп. 1. № 28. Л. 68-71. Автограф.

       Комментарии
       [1] См. о нем в документе № 13 во II части книги.
       [2] По всей видимости, речь в данном случае идет о епископе Феодоре (Поздеевском) — бывшем Волоколамском, викарии Московской епархии (в 1917 он был уволен на покой). С 1920 неоднократно подвергался арестам. 15 июня 1920 арестован в Москве. 12 июля 1920 приговорен к заключению в концлагерь. В 1923 возведен в сан архиепископа. В октябре 1923 назначен Патриархом Тихоном управляющим Петроградской епархией, однако назначения не принял, возглавлял оппозицию против Патриарха Тихона и митрополита Сергия, именуемых «Даниловскими» и «Феодоровскими» группировками, не порывая, однако, с ними (Патриархом и митрополитом) молитвенно-канонического общения. В 1924 был вновь арестован. В 1925-1927 в ссылке в Казахстане. После освобождения из ссылки жил в г. Владимире. В 1929-1932 находился в заключении в Свирлаге. С 1933 в ссылке. Не поминал митрополита Сергия за богослужением после Декларации 1927 года. В 1933 арестован по делу «Партии Возрождения России», приговорен к 3 годам ссылки в Севкрай. В 1933-1935 в ссылке в г. Усть-Сысольск. В 1935 арестован, срок ссылки продлен на 3 года. В 1937 арестован в г. Сыктывкаре по делу «даниловского братства». Расстрелян 23.10.1937 в Ивановской тюрьме.
       [3] Очевидно, речь идет о епископе Гурии (Степанове) (1880-1938), в 1920 хиротонисанном во епископа Алатырского. Проживал в Даниловом монастыре, в 1920 арестован вместе с епископом Феодором (Поздеевским) в связи с тем, что при проведении обыска в монастыре у его ворот собралась толпа. В июле 1923 назначен Патриархом Тихоном управляющим Петроградской епархией, однако ознакомившись с положением, в котором находилась епархия, тотчас же ее покинул. В 1924 возведен в сан архиепископа и в феврале того же года назначен архиепископом Иркутским. 19.11.1925 арестован. Приговорен к трем годам ссылки в Зырянский край. 25.06.1930 назначен архиепископом Костромским, но от управления епархией отказался. С 13.08.1930 — архиепископ Суздальский. С 8.05.1931 отстранился от церковной жизни. Был духовным писателем. Сотрудничал в журнале «Жизнь Востока». Расстрелян в 1938 году в лагере возле Новосибирска.
       [4] Очевидно, имеется в виду архимандрит Неофит (Осипов) — секретарь Патриарха Тихона.
       [5] Антоний (Храповицкий), митр. — см о нем в комментарии 9 в III части книги.
       [6] Елевферий (Богоявленский) — в то время архиеп., позднее митр. — см. о нем в предисловии к III части книги.
       [7] Пантелеимон (Рожновский), еп. — см. о нем в комментарии 43 в III части книги.
       [8] Сергий (Королев), еп. — см. о нем в комментарии 89 в III части книги.
       [9] Обновленческие церковные группировки.
       [10] Александр (Паулус), архиеп., позднее митр. — см. о нем в предисловии к IV части книги.
       [11] Имеется в виду митр. Антоний (Храповицкий).
       [12] В Латвийской Православной Церкви при архиепископе Иоанне был введен новый календарный стиль с сохранением православной пасхалии, а с также правом по желанию прихожан использовать старый церковный календарь.
       [13] Гельсингфорс — современное название — Хельсинки.
       [14] Евлогий (Георгиевский), митр. — см. о нем в комментарии 24 в III части книги.
       [15] Петр (Полянский), митр. — см. о нем в комментарии 23 в III части книги.
       [16] Сергий (Страгородский) — в то время митр. — см. о нем в комментарии 42 в I части книги.
       [17] Речь идет о состоявшемся в 1923 году Всеправославном Конгрессе в Константинополе. На конгрессе были рассмотрены различные вопросы церковного устройства, а также принято решение о подготовке и созыве нового Вселенского Собора Православной Церкви. В значительной мере из-за разногласий между поместными Церквами Собор созвать не удалось.
       [18] В данном случае описка — притча охватывает стихи 23-35. Речь в ней идет о рабе, должном своему государю десять тысяч талантов и не имевшем, чем заплатить. Когда царь смилостивился над рабом и простил ему долг, тот пошел и нашел одного из товарищей своих, должного ему сто динариев, и посадил его в темницу, за то, что и он не имел денег, чтобы заплатить.
       [19] 2 Кор. 6:15.
       [20] См. о нем в комментарии 9 во II части книги.
       [21] Рим. 12:15.