Гуманитарный семинар SEMINARIUM HORTUS HUMANITATIS: философия, история, образование

Двадцать девятого марта на 29 Чтениях семинара Seminarium Hortus Humanitatis чтецы пытались поднять тему «Будущее Латвии: сценарии развития, проблемы». Тему чтецы не подняли. Даже весьма старательно избегали ее. Или останавливаясь на каких-то частностях не уходящих далеко за горизонт текущего момента, или обращая внимание на проблемы текущего политического быта. Не по силам чтецам была тема.
Можно подумать, что в Латвии одни проблемы, а будущего нет никакого. Хотя сценариев развития люди насочиняли такую кучу, что все вместе они, пожалуй, будут толще полного собрания сочинений Райниса. У меня дома и то накопилось пару десятков. Срок осуществления иных уж миновал, а некоторые все еще считаются актуальными и зрят Латвию кто до 2017, кто до 2030, а кто и до 2050 года. Конечно, я имею тут в виду бумаги, амбиции которых никак не ниже Национального плана развития, который уже второй год ставит человека в центр всех чаяний страны лишь на своих страницах.
Кроме того, если кому-то захотелось бы посмотреть на Латвию или с глобальной колокольни, или из преисподней, а может быть, даже с высот рая, то ему тоже не составило бы особого труда найти кучу версий зрящих будущее в амплитуде от второго пришествия до конца света.

                                                 Стратегические халтуры
       А тема хорошая. Провоцирует вопрос – почему это научная, интеллектуальная мысль Латвии и политика Латвии оказались не способны не то, что осуществить, но и создать такой сценарий развития страны, который стоил бы больше чем бумага, на которой он написан. Который был бы для властей обязательным практическим руководством к действию.
       Вот и премьер наш Ивар Годманис на той же неделе опечалился тем, что планы развития государства страдают «стратегическими и фундаментальными» ошибками. А если так, то получается, что будущим у нас занимались или саботажники, или олухи. Подумайте сами, что значит создавать документы такого уровня и такой ответственности, если «стратегические и фундаментальные ошибки» в них обнаруживаются не на какой-либо начальной, проектной стадии, а уже в готовом, светлейшими и высочайшими умами окончательно одобренном варианте.
       Вполне возможно, что товарищи ученые способны подготовить и издать научный шедевр названный, скажем, «Латвия в 2020 году». Важно – будет ли это очередная прогностическая страшилка или сценарий развития. Будет ли это очередное теоретически правильное словесное фигурное катание или теоретически обоснованная прикладная работа. То есть – реальный план действия, чтобы наихудшие демографические, миграционные, социальные, образовательные, этнические... ожидания не оправдались. Пока же товарищи ученые в Латвии не очень уж далеко упали от властей Латвии. Ибо в своих исследованиях больше выступали комментаторами ситуации, а не ее созидателями. Скорее краеведами, чем архитекторами политики или экономики.
       Этим я хочу сказать, что для серьезной работы над будущим страны ни властные, ни ученые мозги пока не мобилизовывались. Почему? Три варианта. Первый – у власти суть ворье, которому приводить страну в порядок пока не с руки. Второй – нет соответствующих интеллектуальных ресурсов, нет местных балцеровичей и маршалов. Третий – страна по большому счету действительно управляется извне, ее судьбой распоряжаются. Сама она ее уже не определяет.

                                                        Нас кормили заговорами
       Против третьего варианта, против «заговорных сценариев», насколько я понял, возразила доктор истории Мария ГОЛУБЕВА и политолог Иварс ИЯБС.
       Мне тоже не близки теории заговоров. Если речь не идет о силовой, военной агрессии, то в любых проявлениях внешнего влияния меня занимает не столько сила тех, кто давит на страну извне, сколько покупаемость или податливость тех, на кого давят внутри страны. То есть, если независимая страна или ее политические организации подчиняются чьему-либо внешнему влиянию, то я не склонен считать эту страну жертвой давления, а считаю ее виновницей собственного положения. Продажность общественных организаций или власти меня в этом случае занимает больше, чем теории конспирологии – кто же нас купил?
       Однако я не согласен с господином Иябсом, что после 2004 года, после вступления Латвии в ЕС так уж разительно изменился у нас «спрос» на внутреннего или внешнего врага. Иябс прав, что теперь тут лепится и выставляется на устрашение публики целая куча источников влияния – американцы, Россия, Сорос… Вдевяностые годы официальные круги Латвии образ врага с гораздо большей прытью, чем планы развития. Кем же выставлялся здесь «русский фактор» для латышей в то время? На соборном уровне (неграждане, политические организации) – врагом, «пятой колонной». Какой был официальный лейтмотив, призывая латышей голосовать за вступление в ЕС? Положительные шансы на будущее? Никак нет – страхи, что «русские идут», что не вступив, вернемся в СССР и под медведя попадем.
       Если уж говорить о внешних влияниях всерьез, то – к чему тут двойной стандарт? Если ученые или эксперты стараются не замечать одни влияния, а выпячивают другие, то таких людей трудно назвать независимыми. Для меня, например, поступок «мирового сообщества» с Косово не далеко упал от пакта Молотова-Риббентропа. Такой же наглый дележ мира, ступая и по суверенным правам стран и по человеческим костям.

                                                                      У каждого свое
       Единственный, кто на Чтениях дал более-менее сценарное представление о будущем Латвии, был доктор экономических наук Александр Гапоненко.        Проект исходит из того, что:
       – в Латвии у каждой общины своя элита и своя масса;
       – Латвия политически не самостоятельная страна и в значительной мере управляется извне;
       – существенно американское влияние… Из-за кризиса в США американское влияние будет ослабевать, российское – расти. Велика возможность, что США будут здесь разжигать этнические конфликты. Через террористические группы, местных маргиналов… Возможен пятилетний кризис.
       Пессимистический вариант этого сценария полагает, что здесь сохранится этнократический строй. Разные общины будут вести себя по-разному. Значительная часть русскоязычных маргинализуется, они так и останутся исключенными из политического процесса, связанного со страной, у них не будет политических механизмов, чтобы влиять на ситуацию. Оттого они весьма легко будут поддаваться на разного рода призывы. И потому, что «внятной русской политической элиты здесь нет». Латыши же тесно связаны с государ-ством и не являются самостоятельным субъектом. Это делает их заложниками тех игр, в которых они не заинтересованы. Удельный вес латышей будет сокращаться. Состояние обеих общин будет благоприятно для внешних интересов.
       Оптимистический сценарий возможен в том случае, если все национальные общины (латышская, латгальская, русская) приобретут свою субъектность. Если удасться отказаться от этнократического подхода, возрастут и заинтересованность, и участие русской общины в этой стране. Русской элите для этого надо начать структурировать свою общину. По сути то же самое надо делать латышам, не подстраиваясь под те 5-10 тысяч человек, которые в народе усматривают лишь мобилизационный ресурс, которым пользуются не в интересах нации. Любой – латышской или латвийской. При оптимистическом ходе событий в итоге возможна латвийская нация, где все существуют на равных, на равных участвуют в политике, не подвергая себя внешнему влиянию.

                                                                      Без базы
       Ну вот – тут хоть поспорить можно. Во-первых, латгальская община вряд ли станет политически выделять себя из латышской. Возможно, у авторов есть основания полагать обратное, я же считаю, что это скорее желаемая для авторов проекта, ежели возможная ситуация. Потому как не вижу достаточно объемлющих и авторитетных подвижек даже к этнографическому, культурному собиранию латгальцев. Их общественные организации суть маргинальны. Попытка создать какую-то «латгальскую» партию скорее всего обернется провалом. Ее в самой Латгалии просто-напросто съедят «русские» и «латышские» партии.
       Во-вторых, как ни печально, и из этого сценария следует, что у нас пока нет некой «серединной» базы для создания латвийской нации. Или у нас все «на латышской базе» или «на русскоязычной». Вряд ли обе общины, уважая свое национальное достоинство, согласятся и на третью базу – мультикультурализм. Пока тот на политической практике применяется скорее как уравнивающая линейка политкорректности, которая больше подходит Вавилонской башне, «новым кочевникам» и их пониманию равенства культур, чем, скажем, даже многоукладной христианской ойкумене. Кстати, о перспективах мультикультурализма в Латвии на Чтениях толково говорил доктор социологии Владислав ВОЛКОВ (см. http://shh.neolain.lv).
       Кроме того – это вот двухобщинное наше положение политикам очень даже на руку. Они вовсе не хотят, чтобы появилась какая-то естественная, привлекательная для людей основа латвийской нации. По-моему к этому клонил депутат Сэйма (ЗаПЧЕЛ) Мирослав МИТРОФАНОВ. Не дай ты Бог, общественному сознанию вылезти из этнических штанов и сообща повернуться хотя бы против нелепости власти. Это ж хана бытию и ЗаПЧЕЛ и ТБ/ДННЛ в их теперешнем виде, когда оба питаются именно противостоянием. Конечно, справедливо господин Митрофанов упрекнул и Латвийскую первую партию и «Центр согласия» в лукавстве. Потому что и эти партии, якобы стремящиеся не выставляться этническими, скорее бегают от одной общины к другой, чем принципиально стоят на том, что надо решиться идти одним путем. Они боятся быть принципиальными. Потому что вначале это грозит им потерей как русского, так и латышского избирателя. Это грозит им лаем латышских и русских СМИ.
       Правильно говорилось на Чтениях, что тема латвийской нации в политических кругах, в СМИ считается не модной и неуместной. Однако толковые сценарии будущего этой страны, обходя этот вопрос, составить невозможно и незачем. Тогда уместно рассуждать о будущем не этой страны, а лишь этой территории.