Антони Миронович

Неоуния
во Второй Речи Посполитой

       Новая заинтересованность Ватикана православной Церковью в Центрально-Восточной Европе возникла в конце Первой мировой войны. 1 апреля 1917 г. папа римский созвал Конгрегацию по делам Восточной Церкви, которая приняла все дела, связанные с деятельностью восточных обрядов. В 1925 г. в рамках этой Конгрегации была создана Комиссия “Про Руссия”, в которой доминировали пророссийские и антипольские тенденции. В Лилле во Франции была основана русская семинария св. Василия, позднее известная как исследовательский центр «Истина». В Инсбруке возник иезуитский центр, занимающийся подготовкой миссионеров восточного обряда. Подобный центр возник в Католическом Университете в Зальцбурге. В 1930 г. Комиссия “Про Руссия” была выделена из Конгрегации и непосредственно подчинена Папе Римскому. Комиссия “Про Руссия” занялась делами проведения миссионерской деятельности среди русских, особенно проживающих за границами Советского Союза. Комиссия интересова-лась также русским населением, проживающим в границах II Речи Посполитой.
       Параллельно с новой восточной политикой Ватикана польские епископы приготовили планы миссионерской деятельности среди православного населения. Инициатором этих действий был епископ Подляшский Генрик Пшежьджецки, который в 1923 г. отправился в Рим с планом организации в Польше Католической Церкви византийско-славянского обряда. 21 января 1924 г. Папа Римский Пий XI предоставил епископу Пшежьджецкому полномочия учреждения унийных парафий, «где население этого пожелает». Эти полномочия были распространены на остальные пограничные латинские епархии: Люблинскую, Луцкую, Пинскую и Виленскую. Территории перечисленных епархий и епископство Подлашское стали областью унийной акции в Польше. Таким образом, Папа Римский принял сторону тех епископов польских, которые желали отстранения греко-католического духовенства от унийной деятельности на Волыни, Подляшье, Виленской области, Полесья и Люблинской области. Латинские епископы считали, что греко-католический обряд связан с украинским национальным движением и заключает в себе много латинских наслоений, что может значительно осложнить миссионерскую деятельность среди православного общества. Римские католики также не доверяли миссионерским способностям греко-католического духовенства.
       Новый обряд византийско-славянский заключался в сохранении полной обрядности Восточной Церкви, а также в одновременном признании Папы Римского главой Церкви, добавлению филиокве к Символу Веры и внедрении в литургический календарь нескольких католических праздников. Синодальный русский обряд был приспособлен к католической догматике. Сохранялась Литургия на церковно-славянском языке, а проповеди в зависимости от ситуации произносились на национальных языках: русском, украинском, белорусском и польском. Не был также изменен внутренний вид храмов и богослужебных облачений духовенства. Инструкции Папы Римского определяли, что до времени установления отдельной иерархии Церкви духовные и верные этого обряда будут подчиняться местным латинским иерархам. Папа Римский рекомендовал распространение унии посредством миссионерской работы и проведения благотворительной деятельности. Миссионерская работа среди православных в восточном обряде исходила из убеждения, что это эффективный метод обращать их в католицизм.
       Папа Пий XI считал, что создание Церкви византийско-славянского обряда является лучшим средством для обращения православных в Католическую Церковь в Польше. По этому поводу в 1930 г. он обратился к польским властям с предложением установления отдельной иерархии для этого обряда. Папа Римский желал создать две епархии: Виленско-Пинскую и Волынско-Подляшскую.
       Помещение дел славянского обряда в Конгрегации Восточных Церквей увеличило недоверие к Ватикану польских властей. Власти отказали в создании новых епархий, оправдываясь тем, что конкордат с Апостольской столицей предполагал функционирование в Польше только трех католических обрядов: латинского, греческого и армянского. Обряд византийско-славянский в соглашении конкордата не был взят во внимание. В связи с негативным отношением польских властей Ватикан счел, что новая унийная акция является внутренним делом Церкви и не имеет ничего общего с договоренностями с властями. В 1930 г. Ватикан посвятил епископом византийско-славянского обряда генерального настоятеля отцов марианитов литовца о. Франциска Бучиса. Для потребностей неоунии в Польше Папа Римский назначил апостольского визитатора о. Николая Чарнецкого. Новый епископ, украинец по происхождению, принадлежал восточной линии ордена редемптористов. Неоунийний владыка получил свою кафедру в Ковле, а резиденцию – в зданиях монастыря в Дубне. Эти епископы хотя и не приняли непосредственной юрисдикции над неоунийной акцией в Польше, но самим фактом своего назначения усилили католическую миссионерскую деятельность среди православных.
       Католический епископат поддерживал развитие византийско-славянского обряда в Польше. За миссионерскую деятельность среди православных особенно высказывались епископы восточных латинских епархий: Любельской, Луцкой, Пинской, Подляшской и Виленской. Подляшский епископ Генрик Пшежджецки организовал денежный сбор на создание новых неоунийных приходов. Противниками таких действий были епископ Любельский Мариан Фулман и кардинал Август Хлонд, которые высказывались за принятие православных непосредственно в Католическую Церковь латинского обряда. Католическое приходское духовенство не считало людей, изменивших вероисповедание, поляками, которые как католики-неофиты славянского обряда равно угрожают польским государственным интересам, потому что неоуниты были, преимущественно, украинской, русской и белорусской национальности. Подобную позицию представляли государственные власти. Перво-начально власти поддерживали строительство новых неоунийных храмов и выплачивали оклад десяти духовным этого вероисповедания, несмотря на то, что приходы византийско-славянского обряда не были предусмотрены конкордатным договором от 1925 г. Хотя унийная акция в первые годы функционирования католического византийско-славянского обряда имела спокойный характер, местные административные власти видели в ней источник конфликта на национальной и религиозной почве. Одновременно с течением времени польские власти все более критично относились к унийному движению исходя из убеждения, что эта акция имеет непостоянный характер и способствует возникновению антипольских центров. Окончательно польские власти не уделили епископу Николаю Чарнецкому юрисдикции над неоунией в Польше, хотя неофициально он оставался главой византийско-славянского обряда.
       В неоунийной акции также использовались базилиане и конвертиты. В большинстве своем это были православные священники, находившиеся в конфликте со своей иерархией, желающие сделать духовную карьеру в ином вероисповедании. Большинство духовных конвертитов оказалось в Католической Церкви по материальным мотивам и в ожидании личных выгод. Эти духовные не обладали большими моральными и интеллектуальными качествами, так необходимыми в миссионерской деятельности. Среди конвертитов были два экс-ректора духовных семинарий: Виленской – Филипп Морозов и Кременецкой – Петр Табинский. Переход этих духовных в унию откликнулся громким эхом в Речи Посполитой. Филипп Морозов, не получив достоинства экзарха архиепископа Виленского, в 1927 г. вернулся в Православие вместе с остальными конвертитами.
       Ввиду частых возвращений неоунийных духовных в Православие Комиссия “Про Руссия” и Конгрегация по делам Восточных Церквей рекомендовали проявлять большую осторожность при принятии священников, изменивших свое вероисповедание. В этой ситуации больше внимания уделялось образованию будущих унийных духовных. По инициативе иезуитов в Альбер-тине около Слонима было создано унийное представи-тельство. Духовных для проведения миссионерской деятельности посылали на богословские курсы в монашеские коллегии в Пинск, Люблин, Краков и Рим. В 1931 г. в зданиях бывшей Дубенской семинарии была заложена Папская Духовная семинария, финансировавшаяся Римом. Программа обучения семинарии была приспособлена к потребностям неоунии. Миссионерской деятельностью среди православных занялись в Польше представители орденов восточного обряда иезуитов, капуцинов, марианов, облатов, редемптористов и студитов. Преимущественно это они поддерживали деятельность неоунийного духовенства. Согласно данным Министерства Религиозных Исповеданий и Общественного Просвещения, в 1935 г. из 51 неоунийных духовных 22 были украинской национальности, 13 – польской, 7 – русской, 4 – белорусской и 4 – неопределенной.
       В целях популяризации неоунии иезуиты издавали польскоязычный журнал «Ориенс», русскоязычные периодические издания «Христианин», «К соединению», а также белорусскоязычные «Китеж» и «Да злучення». Акцию обращения православных на Волыни поддерживала католическая пресса, в том числе «Жиче Католицке» – орган католической курии в Луцке и «Пшеглонд Католицки».
       По примеру межславянских съездов в Велехраде от 1930 г. в Пинске проводились унийные конференции. Организацией конференций занималась Духовная семинария в Пинске. Участниками съездов были представители Католической Церкви, русские эмигранты и неоунийное духовенство. На пинских конференциях обсуждались методы введения неоунии на территории II Речи Посполитой и в России. Подчеркивалась необходимость сохранения восточной обрядности, максимального сглаживания внешних различий между обоими вероисповеданиями и создания оптимальных условий принятия православными католической веры. Одновременно в рамках польского епископата функционировала унийная комиссия епископата, которую возглавлял митрополит Анжей Щептицки, а ее членами были епископ Подляшский Хенрик Пшежджецки и архиепископ Виленский Ромуальд Ялбжиковски.
       Результаты неоунийной акции были незначительные в сравнении с масштабом акции и средствами, используемыми для ее проведения. Все данные на тему количества приходов, духовных и верных, которые приняли унию, являются мало правдоподобными ввиду неустойчивого состояния между обоими исповеданиями. Рядом с сознательным переходом в унию появлялись случаи побочные и случайные. Крестьянское население ввиду отсутствия разницы в обряде не представляло себе, что духовник мог изменить исповедание. В некоторых случаях верные, остающиеся в конфликте с духовным, выражали желание присоединения к неоунии, однако после исчерпания конфликта сразу же возвращались в Православие. Однако в результате усиления акции латинских миссионеров и государственной администрации удалось обратить в католицизм множество православных семей, в том числе широко освещенных в прессе 35 семей из села Хрыньки в Кременецком повяте.
       Согласно Министерству Религиозных Исповеданий и Общественного Просвещения, в 1927 г. было 28 неоунийных приходов, 30 духовных и 17 000 верных. В 1930 г. существовало 33 неоунийных прихода. Официальная статистика Церкви: в 1935 г. – 32 епархиальных духовных, 26 монашеских, 32 учащихся семинарии в Дубне, 45 приходов и 18 000 верных. В свою очередь, данные Министерства Религиозных Исповеданий и Общественного просвещения в 1938 г. приводят такие данные: 43 прихода и 17 000 последователей неоунии. По оценке Министерства Внутренних дел, количество неоунийных приходов, представляемое Церковью, было завышено в целях пропаганды. На общее количество 58 пастырских единиц, возникших в 1924-1939 годах, перед Второй мировой войной функционировало 43 прихода, в том числе восемь, созданных в 1938 г. Остальные приходы возникли по инициативе деятелей унийного движения, функционировали очень недолго и быстро приходили в упадок по причине отсутствия верных. Наибольшее количество приходов византийско-славянского обряда было основано в Волынском воеводстве (18), в воеводствах: Любельском (17), Белостокском и Новогрудском (по 5) и Виленском (3). Согласно новейшим установлениям, количество верных византийско-славянского обряда составляло в 1930 г. – 14443, в 1934 – 15960, в 1939 – 16649. Фактически численность неоунитов определялась в границах 17-18 тысяч и не превышала численности унитов, которые приняли православие.
       Низкая эффективность неоунийной акции стала причиной того, что Конгрегация по делам Восточных Церквей 21 мая 1937 г. издала новую инструкцию, рекомендующую усиление миссионерской деятельности среди православных. Миссионерскую акцию планировалось проводить главным образом на территории Холмщины и Подлашья, где православные составляли небольшой процент всего населения. Из «Информационного Бюллетеня Синодально-Миссионерского Комитета» следует, что попытки введения унии на территориях православных епархий закончились неудачей, а вся акция направлялась преимущественно к смешанным бракам.
       Неоунийное движение обострило отношения Православной Церкви с Римско-Католической и с государством. Власти Православной Церкви остро запротестовали в отношении деятельности иезуитов в Альбертине. Православная пресса определяла неоунитов как предателей, а всю акцию как незаконную. Критика отступников от Православия была соединена с наложением на них отлучения. Фактически все православные духовные, которые перешли в Католицизм, были отлучены от Церкви. Очередную угрозу для Православной Церкви в большинстве случаев принесла консолидация духовенства и верных. Православное население сохраняло недоверие в отношении неоунийных духовных, уподобляющихся только внешне православным. Их трактовали как скрытых «папистов», а своих духовных – как защитников православия. Православная пресса представляла деятельность унийных миссионеров как русифицирующую. Такое воззрение доминировало в прессе, остающейся под влиянием национальных меньшинств. В 1934 г. были созданы миссионерские епархиальные и деканатные комитеты, а в Почаевской Лавре был организован общегосударственный съезд православных миссионеров. Съезд разъяснил духовенству и верным ту угрозу, какую несет неоунийная акция Православию. Рапорты православных духовных консисторий информировали митрополита о количестве неоунитов. В свете этих сообщений православное население решительно отвергает новое исповедание. Согласно данным Виленского Духовного Консистория с 1934 г. только церковь св. Андрея вместе с шестью старыми унитами покинула Православие, также три лица из села Столбцы. В других деканатах не было никакой конверсии из Православия в Католицизм. По мнению местных церковных властей, большей угрозой были секты, нежели уговоры унийных миссионеров. Проблема неоунии и связанных с ней конфликтов закончилась одновременно с началом Второй мировой войны.