Галина Ерыгина
К итогам проекта гуманитарного семинара
«Три века русской культуры в Латвии»
«Не меньший фактор люмпенизации культуры – образованцы,
издатели, хранители полных собраний и прочие охранители и
защитники культуры от тех, кто, увы, на нее и не нападает».
Александр Левинтов
В некотором смысле проект общества SEMINARIUM HORTUS HUMANITATIS «Три века русской культуры в Латвии», осуществляемый в 2009 г. при поддержке Фонда «Русский мир» продолжение исследовательского проекта «Русская культура в Латвии», результаты которого были опубликованы в 11 номере Альманаха «Русская культура вне метрополии» в 2007 году.
Относительно процессов, происходящих с русской культурой в Латвии в 2007 г., авторы исследовательского проекта сформулировали проблему следующим бразом: что происходит с русской культурой в Латвии она люмпенизируется или становится частью европейской гуманитарной культуры?
На «круглом столе» «Русский мир и Латвия: культурная люмпенизация или гуманитарная культура?», состоявшемся 14 сентября 2007 года в Сенатском зале Латвийского университета, участники XXV Чтений гуманитарного семинара предложили следующие темы для обсуждения:
Отражение проблематики русской культуры в прессе;
Типология культуры;
Исторические образы русской культуры в Латвии;
Русский язык и русская культура в Латвии;
Тенденции в культуре;
Русская культура в Латвии и мейнстрим;
Русская культура в Латвии и проблема интеграции;
Проблемы институализации русской культуры в Латвии;
Онтологические основания культуры.
Исследовательский проект 2007 года стал отправной точкой для дальнейшей деятельности гуманитарного семинара. Так как за два года, по-видимому, не возникло необходимости в новом «круглом столе», соответственно в постановке новых вопросов, поэтому обратимся к главным итогам исследования 2007 года.
Тема «Онтологические основания культуры»
К этой теме можно отнести статью Леонида Чернова «Социальные условия культурной люмпенизации».
Наиболее важные фрагменты статьи:
«Если я вижу перед собой человека, я некоторым априорным образом, или интуитивным, как угодно, полагаю, что передо мной человек культурный… И вот на этом этапе рассуждений для меня и может возникнуть оппозиция между человечностью, культурностью и люмпенизацией, «люмпенностью» того, кто передо мной находится. Если я вступаю в диалог с человеком или просто разговариваю с ним, веду какое-то дело, в конце концов, просто стою с ним рядом в общественном транспорте, а в моем случае вижу его перед собой в аудитории, тогда я исхожу из каких-то определенных культурных образцов, норм, которые только и делают наше с ним стояние рядом продуктивным, полезным и осмысленным… А если передо мной люмпен, человек люмпенизированный, тогда наше с ним продуктивное сосуществование становится проблематичным или невозможным. Логично спросить: а что это за такой человек, с которым вдруг, оказывается, невозможно разговаривать, понимать друг друга?.. Ответ, собственно, я уже дала, потому что он не человек. Вопрос: а кто же он? Ответ: кто угодно: существо, потребитель, элемент структуры, представитель молодежного движения, повторяю кто угодно, но не человек в традиционном культурном понимании. Вопрос в том, кто берет на себя смелость сказать, что миллионы людей, так называемых существ находятся вне параметров антропологической позиции. Это, конечно, вопрос власти, и, в первую очередь, политической…
Явление люмпенизации на теоретическом уровне рассматривал К. Маркс, поскольку Маркс был одним из первых ученых, кто пытался структурировать общество в социальном и экономическом отношении. Буржуазия, пролетариат, крестьянство эти классы подвергались в XIX веке структурированию достаточно просто. А вот деклассированные элементы занимали промежуточную, неопределенную область существования. И не только потому, что они не имели отношения к собственности, труду, но и потому, что они не имели идентифицирующего их самосознания. Уже и даже применительно к Марксу мы можем сделать вывод о том, что социальный люмпен слой это слой неустойчивый, плавающий в ту или иную сторону. Для манипуляции этим слоем нужна яркая идеология, сильные политические лозунги, харизматические вожди…
Культурный слом, который произошел в феврале и октябре 1917 года, поднял на поверхность культуры все то, что обычно считалось стыдным, непристойным, не принятым, странным. Диктатура была неизбежна для элементарного выживания общества…
Что мы видим в современной ситуации? Идеологии нет, общество вновь переструктурировалось. Учителя, врачи, преподаватели, ученые, которые в советскую эпоху были мотивированы своим статусом, чистым научным интересом этот статус потеряли. Исчезла та социальная группа, которая дает культуре образец, норму. Эти люди стали люмпенами по сути, не по одежде в лохмотьях, питанию, уровню жизни, хотя и по этим показателям тоже.
Естественно, в таких условиях необходимо обратиться в сторону западного общества, попытаться там найти основания для самоидентификации и какого-то, пусть приблизительного, вписывания бедных и нищих в культурную стратификацию. Что мы там находим? Первое миф о среднем классе, основным свойством которого является потребление. Миф о среднем классе удобен, выгоден и главное механически и инструментально обработан, проверен. Люмпен-учителя, люмпен-врачи и ученые автоматически, по внешнему признаку переводятся в средний класс, а средний класс это уже какой-то определенный уровень, им можно манипулировать и формировать у него самосознание. О среднем классе я говорить подробно не буду, отмечу только, что лишенная идеологической подпорки уже дважды (революционно и при распаде Союза) общественная психология, из одной идейной пустоты попав в другую, новую для себя пустоту, дезориентируется тотально, в принципе, философски выражаясь, онтологически…
Современный тотальный менеджмент предоставляет человеку такой спектр выбора товаров, услуг, книг, стилей мышления, что сам человек отучается мыслить вообще и в частности, мыслить по поводу выбора. Ведь для выбора должна быть онтология, предмет выбора… А в том случае, когда онтологические позиции уничтожены, нивелированы или считаются несущественными, вторичными, тогда есть иллюзия выбора, глобальный демократический менеджмент… Социальные условия культурной люмпенизации и маргинализации это вообще движение общества через либерализм, демократию, общество потребления… Еще раз подчеркиваю, процесс культурной люмпенизации процесс естественный, закономерный. Он идет в ногу с общими тенденциями современного общества, со всеми его плюсами и минусами: глобализация, интеграция, компьютеризация, прозрачности всего и вся, и так далее. А вот процесс культурной гуманитаризации, или просто окультуривания, процесс крайне затруднительный и сложный. Я бы сказал, фактически неподъемный. Человеку нужно вернуть его образ, набор признаков и главное субстанциальное качество…»
Тема «Русский язык и русская культура в Латвии»
Тема русского языка как основы русской культуры в Латвии отражена в исследовании Ирины Диманте «Языковые проблемы в Латвии: ситуация с русским языком в Латвии», а также в статье Игоря Кошкина «Судьба языка и культура». Для И.С. Кошкина русский язык трансформируется в Латвии и ныне представляет социолингвистический вариант метропольного языка в России.
То, что логику существования (онтологию) русской культуры в границах Латвии и за ее пределами задает русский язык, нам представляется само собой разумеющимся. В этом процессе школьное образование выполняет функцию дорожных знаков. Бездорожье, потеря ориентиров, согласно Леониду Чернову, социальные условия для люмпенизации общества.
Качество экзаменационных вопросов для выпускного 9-го класса это, на наш взгляд, пример бездорожья, прямой путь к люмпенизации русской культуры в Латвии. Наше поколение изучало русский язык в школе с первого по восьмой класс. В XXI веке Латвия предоставляет возможность школьникам изучать русский язык с первого по двенадцатый класс. Наше поколение за пять допущенных ошибок в экзаменационной работе получало неудовлетворительную оценку. При нынешней тестовой системе оценивания даже пятьдесят ошибок гарантирует школьнику положительный итоговый результат. Нашему поколению на экзаменах предлагали две литературные темы и одну свободную тему. Современный экзамен по русскому языку акцентирует внимание только на психологические темы, например, «Мое беззаботное детство». Современные школьники, написав сочинение, прежде всего, считают количество слов в сочинении, т.к. именно количество знаков определяет полученные баллы, а не перечитывают сочинение, проверяя ошибки. На наш взгляд, выводы Ирины Диманте о деградации русского языка в Латвии подтверждают тезис гуманитарного семинара о проблеме школьного образования в Латвии как причине люмпенизации русской культуры в Латвии.
Тема «Исторические образы русской культуры в Латвии»
Тема «Исторические образы русской культуры в Латвии», пожалуй, наиболее широко представлена как на семинарах, так и в Альманахе «Русский мир и Латвия». На наш взгляд, наиболее существенный вклад в развитие этой темы внесли публикации в Альманахе архива архиепископа Иоанна (Поммера) Ю. Сидяковым, а также статьи о русской культуре Бориса Инфантьева.
Борис Федорович Инфантьев, еще при жизни выступая на радио «Домская площадь», подчеркивал неоценимый вклад гуманитарного семинара в распространении его наследия. В Альманахе опубликована солидная подборка текстов выдающегося латвийского историка, краеведа, педагога Бориса Инфантьева. Из большого массива текстов нам было хотелось отметить статью «Отношение к русской культуре в Латвии в 20-е-30-е гг.» и привести из нее несколько наиболее характерных фрагментов.
«Если 1919 и 1920 гг. прошли еще в решении вопроса, что Латвии сулит будущее, то уже в 1921 году это будущее уже определилось, и латыши, теперь уже беспрекословно господствующая в Латвии нация, могла начинать подумывать и об отношениях их к культурам меньшинств, в том числе и к русской культуре, и прежде всего к русскому языку. Барометром в этом деле можно считать ежегодно проводимые Министерством просвещения опросы учителей и родителей о том, какой язык русский или немецкий следует считать в латышских школах первым иностранным. Если в ответ на этот вопрос в начале 20-х годов еще однозначен пальма первенства и учителями и родителями всех регионов Латвии (за исключением Елгавы, где уже с самого начала преимущество предпочтение всегда было за немецким языком) всегда отдавалось русскому языку.
По этим ежегодно публикуемым отчетам можно ясно видеть, как эти отношения с течением лет постепенно изменяются в сторону усиления авторитета немецкого языка как первого иностранного.
Дискуссия эта с самого ее появления сопровождается многочисленными полемическими выступлениями педагогов, деятелей культуры, политиков. Подробно исчисляются те выгоды, и экономические, и политические, и культурные, и моральные, которые будут сопутствовать знанию русского языка. Немало и таких выступлений, где не только обосновывается преимущество немецкого языка мировой культуры и цивилизации, но подчас в ход пускается и политическая пропаганда. Оказалось, что русский язык подвергся злобному политическому осуждению и правых и левых политических сил. Первые усмотрели в русском языке «большевистскую пропаганду». Эдвард Вирза, кстати сказать, в начале своей литературной деятельности подвизавшийся на поприще перевода на русский язык для горьковского издания стихов Райниса, теперь клеймит постановку райнисовской пьесы «Илья Муромец» в театре «Дайлес» за пропаганду русского (именно так!) большевизма, а генерал Бангерский выходит в отставку в знак протеста против разрешения Райнисом, тогда министра просвещения, демонстрации кинокартины «Броненосец Потемкин».
С другой стороны, левое крыло латышской культуры видит в русском языке «отрыжку русского монархизма», и никто иной как председатель общества «Дружбы Латвии с СССР Павел Розитис пишет и публикует злостный памфлет на обрусителей «Валмиерас Пуйкас», а газета «Социалдемократс» удивляется, что латышам было мало нагайки казаков в 1906 году, если уж они с таким восторгом приветствуют приезд в Ригу хора Донских казаков, который, кстати сказать, выступал в Рижском цирке другого помещения для них не нашлось.
Уже в 1933 году бывшим поклонником Валерия Брюсова, одним из организаторов его трехдневного чествования в Риге в 1914 году министром просвещения Атисом Кенинем, была сделана попытка предварить осуществленный ныне перевод преподавания в старших классах русской средней школы на латышский язык. Благодаря сильному противодействию сильных тогда в Сейме меньшинств попытка эта потерпела полную неудачу. Была она частично осуществлена лишь в 1940 году, когда первый и единственный раз поступающие в университет выпускники русских школ должны были писать отсылаемые в университет письменные экзаменационные работы на латышском языке. Все же выпускные экзамены, в том числе по русской литературе, проводились устно на русском языке.
Что же касается преподавания русского языка в латышских школах, оно было окончательно устранено после переворота 1934 года и впредь оставалось только в мореходных и непонятно почему, в полиграфических училищах.
Судьбу русского языка в какой-то мере разделила и русская литература… И в русских школах Латвии литературное образование школьников носило несколько специфический характер, завершаясь обзором творчества Толстого и Достоевского».
Тема «Отражение проблематики русской культуры в прессе»
Завершить обзор реализации проекта «Три века русской культуры в Латвии» обществом SEMINARIUM HORTUS HUMANITATIS мне хотелось бы вопросом о том, как отражается проблематика русской культуры в латвийской прессе на русском языке. В исследовании гуманитарного семинара в 2007 г. Сергей Крук в статье «СМИ и гуманитарная культура» отметил, что у русских в Латвии нет обязанности сохранять культуру, язык, этничность. Латвийским русским все равно, что будет с русской культурой. Россия пусть занимается культурой, ее сохранением. Местные русские почти безразличны: говорят ли они в Латвии по-русски, разговаривают ли они языком Пушкина или на каком-то ломанном местном варианте, неважно. Русский язык выживет и без нас и поэтому здесь люди не чувствуют коллективную обязанность сохранять высокую культуру и искусство, посвятить себя развитию индивидуальной идентичности…
В прессе доминирует, в общем-то, массовая культура. Латвийские русские газеты: «Вести Сегодня» представляют типичный западный шаблон и совершенно не похожи на «Отечественные записки» XIX века. Понятно, у русских в Латвии нет журналов, на страницах которых размышляют о судьбах русского вопроса…»
Хотелось бы не согласиться с точкой зрения эксперта, специалиста в вопросах общественной коммуникации. Мне представляется, что практика гуманитарного семинара SEMINARIUM HORTUS HUMANITATIS опровергает высказывание Сергея Крука. Доказательством тому является Альманах «Русский мир и Латвия», на страницах которого, начиная с 2004 года, судьбы русского вопроса и русской культуры занимают приоритетное место. Потребуется специальное издание библиографического бюллетеня, чтобы исчерпать список тем и авторов, посвятивших свои размышления на страницах Альманаха вопросам истории, культуры, философии и образованию.
Мы считаем возможным порекомендовать организаторам гуманитарного семинара провести Чтения, посвященные теме «СМИ Латвии и гуманитарная культура» для уточнения уже высказанных на страницах Альманаха оценок, связанных с отражением проблематики русской культуры в прессе.
|
