Кризис не гуманитарного знания как такового, но его исторической формы.
Три исторически сменяющихся формы Humanitas:
1. позднеантичная и средневековая: Humanitas как «человеческое» — еще во многом связанное с греческим anthrōpinos, — то, что противостоит «божественному». (Формула Цезаря: Cultus atque Humanitas, «дела божественные и людские»). «Гуманитарное знание», к которому можно отнести и математическое, выстраивается в отношениях подчинения-автономии к «божественному» (богословию, метафизике...).
2. возрожденческая и просвещенческая: Humanitas как «человеко-творческое», «воспитательное» — то, что связано с образованием (аналог греческого paideia). «Гуманитарное знание» — в отношении подчинения-автономии к praxis’у — прежде всего, общественной и политической деятельности.
3. пост-просвященческая (с середины XIX века): Humanitas как собственно «гуманитарные науки», область самостоятельного научного исследования, противопоставленная «точным наукам» (аналог греческого mathesis) — сохраняющим однако за собой право служить эталоном научности. Определение Дильтеем «гуманитарных наук» как Geistwissenschaften — «наук о духе», противопоставленным наукам о природе (Naturwissenschaften) — по сути, переворачивало средневековую парадигму, помещая «человеческие» науки на место «духовных» (spiritalis), но лишая это spiritalis прежнего превосходства, которое теперь молчаливо признается за точными науками.
Можно заметить, что ни в одной из этих форм гуманитарное знание не выступало самостоятельно, но всегда структурировалось по «остаточному принципу»: по отношению к богословскому знанию, к практическому знанию, к точным наукам.
При этом историческая смена форм могла приводить и к тому, что прежние формы продолжали существование в видоизмененном виде.
Особенностью советского периода стало сосуществование всех трех форм гуманитарного знания:
(1) на уровне идеологии — «средневековая» форма, в которой место богословия занял марксизм (диамат и истмат, научный коммунизм и др. не относились к «гуманитарным дисциплинам»);
(2) на уровне обязательного образования — «просвещенческая», с включением гуманитарных предметов в цикл формального (школа) и неформального (кружки, библиотеки) образования как средства — но не цели — «воспитания нового человека»,— «новый человек» представлялся как практик, деятель (рабочий);
(3) на уровне высшего образования — «пост-просвещенческая», с приоритетом точных наук (более необходимых для технического прогресса, а также повышения обороноспособности страны).
Распад советской системы привел к коллапсу этого типа гуманитарного знания; попытки импорта гуманитарного знания (образования, менеджмента, информации и т.д.) при невысоком уровне рефлексии современной ситуации с гуманитарным знанием и невысоким общественным интересом к этой, прежде полностью патронировавшейся государством областью, скорее, усугубляет ощущение кризиса.
Ментальный дискомфорт возникает и при существовании гуманитарного знания в отсутствии Большой Идеи (богословия, либо суррогатного богословия в виде марксизма или любой другой идеологической сверхсистемы). Возникновение, благодаря развитию технологий, слоев и корпораций работников, деятельность которых зачастую ограничивается виртуальными и полувиртуальными мирами, и мало связана с «реальностью» и «практикой» как таковыми, привело к упадку традиционного образования и его гуманитарной составляющей. Так, более важным навыком для нового «нового человека» является скорость поиска и применения информации, нежели ее усвоение, не говоря о получении от нее эстетического удовольствия. Наконец, резкое падение престижа точных наук (кроме компьютерных) привело к ассиметричному росту престижа отдельных гуманитарных наук, связанных с менеджментом: юриспруденции, социологии, психологии…
Задача гуманитариев — и профессионалов, и «сочувствующих», — отрефлексировать эту ситуацию «свободного плавания» гуманитарного знания (без его форматирования со стороны cultus’a, praxis’a и mathesis’a), а также привлечь больше внимания (общества, других наук, государства) к этой области знания.
